«Но сейчас
Мое тело дрожит и глубоко дышит.
Старая злость
Поднимается с кончиков ног.
Тяжелая черная дыра
Вырастает из желудка в гортань,
Оставляя свой вкус на языке,
Который наливается тяжестью
Несказанных, невыплаканных слов,
Давно забытых разумом,
Но оставшихся в моей крови.
Пепельные статуи
Непроизнесенных слогов,
Образы, которые должны были умереть,
Рвутся с моих губ.
Детали сливаются
В тяжелый ледяной ком.
Оживающие в рождении
Рвутся
С криком наружу
Во вселенную.
Формы и цвета,
Смесь черного и пурпура,
С огромной
Картиной подвижных небес
Они теряются
И растворяются в ней.
И я чувствую тебя сейчас, даже в гневе,
Величественную и ужасную,
Прорывающуюся сквозь мою плоть,
Справедливую, как шторм,
Как бурные облака,
Опустошающие землю
И наполняющие ее свежестью,
Мусор разлетается в стороны
И открывает
Новые ростки,
Скрытые под ним,
И я в своем гневе
Подхватываю их,
Тебя и меня,
Несу над землей подавленных чувств,
Что вырываются вихрем,
Взрываются вспышками молний,
Несутся над миром
В радостной ярости».
После этого мы больше не работали над книгой. Сет продиктовал еще страницу для Джейн. Сеанс завершен в 23:34.)
Сеанс 645, 5 марта 1973 года, понедельник, 21:40
(После ужина стало заметно, что Джейн входит в измененное состояние сознания. Она начала говорить о «шелковистой» коже, о роскошном ощущении от свитера, касающегося спины. Перед прошлым сеансом у нее были такие же чувства, хотя и в меньшей степени, — см. заметки. Сейчас ее и без того чуткий слух начал усиливать звуки: шуршание целлофана, когда она вскрывала пачку сигарет, мой голос, когда я разговаривал с нашим котом Вилли, шуршание моей газеты. «Но слова очень плохо передают ощущения, — то и дело повторяла она. — Они слишком затасканы».
Состояние Джейн напомнило мне некоторые трансцендентные состояния, в которые она впадала в прошлом году. Я предложил ей поддаться ему. Джейн возразила, что предпочтет провести сеанс. Она пошла в гостиную, взяла журнал и заметила, что он был «тяжелее», чем должен быть. Ее восприятие красоты обыденных вещей усиливалось. Она хотела повернуть свой стул так, чтобы видеть уличные фонари, но начала восхищаться книжным шкафом, к которому стул был обращен сейчас. Ее голос стал богаче, хотя описать это сложно, он был радостным, но мягким.
Какое-то время она просто сидела, восхищаясь окружением. Ей на колени запрыгнул наш кот Вилли. Джейн сказала, что он был особенно красив, а когда она его гладила, мех казался чудесно гладким и живым. Подумав, другой рукой она одновременно погладила воздух возле Вилли — и это ощущение оказалось почти столь же ярким.