Подгреб поближе тяжелую коробку с генератором, нервно попинав ее ногой, когда зацепилась за угол ковра, направил на нее палец.
— «Ибо видимое временно, а невидимое вечно»
Коробка пошла прозрачными переливами, словно броня «Охотника» из фильма, и растаяла в воздухе. Вот же дурак, а если не найду теперь?! Осторожно протянув руку я нащупал… да, вот. Под рукой слабо виделось что-то стеклянистое, напоминающее и прозрачный куб льда и все ту же броню инопланетянина. Убрал руку — пустое место. Подцепив край крышки откинул ее в сторону.
Угу, содержимое невидимым не стало. Выглядит… потусторонне. Словно дыра в воздухе, а в дыре коробку кто-то приладил. Очень, очень хорошо! То, что надо!
Три заклинания я потратил на то, чтобы сделать невидимыми две сумки и тележку, затем набросал в висящие в воздухе дыры все, что надо вывозить в первую очередь.
Так, теперь дальше.
Нож? Или пистолет?
Отобранный у бандита «макаров» лежал под диваном, в детском еще тайничке, где я прятал «секретные» вещи, типа солдатиков и выменянных фантиков от иностранной жевачки.
Повозившись, вытащил магазин. спохватился, передернул затвор, покатившийся по полу патрон пришлось ловить, выщелкнул остальные из обоймы. Итак, четыре патрона, и старенький, с потертостями, пэ-эм. Грязненький, кстати, но чистить его я не буду. Это пусть оружейные маньяки кидаются чистить и апгрейдить любой попавшийся им в руки ствол, мне и так сойдет.
Нож. Пистолет.
Нет, все-таки нож. Что у меня есть?
Охотничий, отцовский, номерной, еще советский. Простой ножик, ничего выдающегося. Мультитул, подаренный подружкой, одно время сильно желавшей стать замужней дамой. Настоящий Летерман китайской работы, что как бы показывало качество ее чувств. Один полупоходный, «финка» с лезвием сантиметров пятнадцать. И россыпь простых кухонных.
Поколебавшись, выбрал финку.
После наложения невидимости лежавший на ковре нож повторил все эволюции коробки и растаял в воздухе, пришлось нащупывать, что стоило мне легкой царапины на большом пальце. Порез навел на мысль, которую я из легкой трусости решил отложить.
Стоило ножу оказаться в руке, как он… проявился? Нет. Я держал что-то изо льда или воздуха, прозрачное, но при этом вполне ощутимое. Положил на колено — все так же смутно, но видно. Уронил на пол — нож исчез.
Все как в игре, черт побери! Невидимые предметы можно экипировать и носить даже не видя их, но уроненные на землю они пропадают, если нет «детекта». Снова нащупав финку, я зажал в руке покрепче и произнес:
— «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным.»