Черчилль как-то сказал, чем по его мнению отличается государственный деятель от политического деятеля. Политический деятель думает о будущих выборах, а государственный деятель – о будущем своей страны. Но разве не относится в принципе это и к учителю?
Чем отличается учитель от репетитора? Репетитор готовит к экзаменам. За это ему и деньги платят. Вот вчера в метро видел рекламу курсов по подготовке к ЕГЭ: «Успех гарантирован. Лучшие репетиторы МГУ. Цена от 4000 рублей в месяц». От своих учеников я знаю, что повсюду при вузах открыты такие же курсы. Конечно, есть репетиторы, которые не только к экзаменам готовят, но это исключения.
Я много лет наблюдал, как мои ученики готовятся у репетиторов (о, конечно же, из тех самых вузов, куда они собираются поступать) к сочинению вступительному. В том числе и те, которые прекрасно знают литературу и пишут лучше своих репетиторов. Система элементарная. На экзаменах были три темы: по курсу 9 класса, по курсу 10 класса, по курсу 11 класса. Готовят только к одной из них, но гарантированной. Приблизительные темы все годы одни и те же, с вариациями. Вот и натаскивают: пять тем по «Горю от ума», пять – по «Евгению Онегину», четыре – по лирике Лермонтова. Как-то мне одна ученица сказала: «Ну не могу я больше выносить эти восемнадцать пунктов различий между Чацким и фамусовским обществом».
А учитель учит понимать литературу, себя, других людей, жизнь, искусство, стремится привить интерес и даже любовь к художественной литературе. Воспитывает читателя. Точнее, стремится воспитать.
Не превращается ли в наше время учитель в репетитора, а методика преподавания литературы в методику сдавания литературы?
3. ПРЕДАННАЯ ПОЭЗИЯ
В феврале я читаю на уроке литературы в 11 классе «Реквием» Ахматовой. И каждый раз жду этих уроков с тревогой и беспокойством.
Для меня поэма Ахматовой – это судьба моей страны, трагедия нашего народа. Это судьба близких мне людей. Расстрелянного на Бутовском полигоне отца ближайшего друга с юности. Погибшего в ГУЛАГе отца жены другого близкого друга. Там же погибших маминых двоюродного и троюродного братьев. Сгинувшего в лагерях отца героини первого моего, юношеского романа. Всю жизнь помню, как однажды пришел я к ней, а там была женщина, которая спросила то, что при мне, постороннем человеке, не имела права спрашивать: «А что, про отца никаких сведений нет?». И потом, после ухода этой женщины, истерика, которую я никогда не забуду: «Я не сказала тебе про родителей, а теперь ты никогда больше не придешь ко мне». Это многие вернувшиеся, которых я знал и с которыми встречался. И это сын Ахматовой Лев Николаевич Гумилев, о котором и поэма. Мои бывшие ученики снабжали меня его книгами, которых тогда не было на прилавках, а потом привели и протолкнули в переполненную аудиторию МГУ (такую же переполненную я видел до того лишь однажды: когда мальчиком в годы войны в той же аудитории университета пробивался на встречу с Константином Симоновым), где Гумилев читал лекцию. Это было благое потрясение: мощь личности, сила характера, страстность убеждений, открытость человека, который в те годы прямо говорил то, что думал, – все это было незабываемо. Я не говорю уже о прочитанном: у меня целая полка книг именно про это.