Но вернемся к нашему рядовому человеку и его религии, к той единственной, которая только и может обозначаться этим словом. И тут вспоминается известное высказывание одного из наших великих поэтов и мудрецов, который по поводу отношения религии к искусству и науке сказал следующее:
Кто владеет наукой и искусством,
Тот имеет и религию,
Кто не владеет ни тем ни другим,
Тот да возымеет религию! [17]
Это изречение, с одной стороны, противопоставляет религию двум величайшим человеческим достижениям, а с другой стороны, утверждает, что по своей жизненной ценности они могут представлять или заменять друг друга. Если мы рядовому человеку хотим отказать в праве на религию, то авторитет поэта будет, очевидно, не на нашей стороне. Поэтому попробуем пойти по такому пути, который приблизил бы нас к оценке его изречения по достоинству. Жизнь, как она нам дана, слишком тяжела для нас, она нам приносит слишком много боли, разочарований, неразрешимых проблем. Для того чтобы вынести такую жизнь, мы не можем обойтись без средств, дающих нам облегчение («Без вспомогательных конструкций не обойтись», – сказал Теодор Фонтане). Пожалуй, имеется три рода таких средств: сильное отвлечение, позволяющее придавать меньшее значение нашим несчастьям; заменители удовлетворения, уменьшающие их бремя; наркотики, делающие нас нечувствительными к ним. Без чего-либо подобного не обойтись [18] . Отвлечение имел в виду Вольтер, когда он своего «Кандида» завершал советом возделывать свой сад; отвлечением такого рода является и научная деятельность. Такие заменители удовлетворения, как те, что предоставляются искусством, хотя и являются иллюзией, а не реальностью, психически не менее действенны, – благодаря роли, которую заняла фантазия в душевной жизни человека. Наркотики оказывают влияние на нашу психическую природу, изменяя ее химизм. Найти место религии в ряду этих факторов не так уж просто. Эту проблему надо решать с большего разгона.
Вопрос о смысле человеческой жизни ставился бесчисленное количество раз; на этот вопрос никогда не было дано удовлетворительного ответа, и возможно, что таковой вообще заповедан. Некоторые из вопрошавших добавляли: если бы оказалось, что жизнь не имеет никакого смысла, то она потеряла бы для них и всякую ценность.
Но эти угрозы ничего не меняют. Скорее можно предположить, что мы вправе уклониться от ответа на вопрос. Предпосылкой его постановки является человеческое зазнайство, со многими другими проявлениями которого мы уже сталкивались. О смысле жизни животных не говорят разве только в связи с их назначением служить людям. Но и это толкование несостоятельно, так как человек не знает, что делать со многими животными, если не считать того, что он их описывает, классифицирует и изучает, да и то многие виды животных избежали и такого применения, так как они жили и вымерли до того, как их увидел человек. И опять-таки только религия берется ответить на этот вопрос о цели жизни. Мы едва ли ошибемся, если придем к заключению, что идея о цели жизни существует постольку, поскольку существует религиозное мировоззрение.