Они шли по белой полевой тропинке. Холмы на западе порозовели, в долину спускались сумерки. Дети пели, болтали, шутили, смеялись. А Вашек их все не покидал.
Когда прошли уже изрядное расстояние, Верасек пожаловалась, что стерла ногу. Ей предложили, если хочет, ехать на велосипеде. Но где там! Она и слышать не хотела: ни за что не покинет она этого дружного коллектива.
Она уселась и скинула туфли, как в старину это делали странствующие подмастерья. И сказала, будто она идет, как ангел по облакам: пыль на дороге была такая мягкая и теплая! Наполовину из солидарности, наполовину из любопытства и все остальные скинули обувь. Если может одна, почему другие не могут быть ангелами?
На повороте, когда уже показались крыши гайенских домов, сзади прогудела машина. Колонна военных грузовиков разделила этот ангельский сонм на две половины. С одной стороны шоссе оказались Катя, Вашек и Енда.
— Послушай, Вашек, — сказала вполголоса Катя, — все, о чем я тогда говорила, не так. Не думай об этом…
А он и не знал, о чем идет речь. Старался делать умное лицо, показать, будто что-то помнит, но на самом деле не знал.
— Ну! — помогала она ему. — Ну, о школе… и все такое!
— И все такое! — повторил он и сделал ужасно умное лицо.
Катя уже начинала сердиться:
— Это тебе не шутки. То, что я тебе говорила, конечно, была чепуха, потому что я хочу быть врачом. Знаешь, всегда хотела… Я… я…
Он принялся ее утешать:
— Да ты не волнуйся. Такое бывает у многих девочек. Это как корь.
— Ты замечательно разбираешься в девочках! — Катя была разочарована, что он так небрежно отнесся к ее серьезному решению.
— Конечно! Я прекрасно знаю девочек. Дома у нас было две, а потом, может быть, тысяча или около того… Я же ходил с ними в школу. Олина! — закричал он через дорогу. — Сколько девочек было в нашем классе?
Проезжавшие машины производили такой шум, что ничего не было слышно.
— Словом, много! — сказал он, не дожидаясь ответа, и продолжал: — Ярмила, это моя сестра, старшая. Знаешь? Она хотела стать актрисой. Кинозвездой.
— Да?.. И… — Катю это стало занимать.
— Да. А работает счетоводом в кооперативе. А Квета, когда была маленькая, хотела быть дрессировщицей змей. Она видела одного такого дрессировщика в цирке…
Катя поняла, что серьезного разговора не получится. И тогда она спросила, подражая его интонации:
— И что же, ваша Квета стала дрессировщицей змей?..
Все имеет свой конец. И хорошее тоже.
В Гайенке уже загорались огни, через дорогу вперевалку направлялись к своим воротам последние запоздавшие гуси; вечерний автобус стоял на площади с зажженными фарами, готовый к отправлению. «Еще успею!» — подумал Вашек и наспех попрощался со всеми. Вылетяловы сели на свои велосипеды и, помахав на прощание, поехали по Садовому переулку. Катя, Станда, Верасек и Енда снова взялись за руки. Довольные, запыленные, с туфлями и ботинками через плечо, дошли они до Длинной улицы. Уже стемнело. Прямо перед «Барвинком» горел уличный фонарь. На освещенном участке стояла темная фигура.