Дверь со скрипом отворилась и парни не стали дослушивать нотацию, а просто втащил за собой Дадли.
- Мы одни? - прошептал тот, оглядываясь.
- Ага! Все на экзамене. Сегодня последний день экзаменов и все - с первого по седьмой курс - что-то сдают. Только нам с Седриком дали освобождение.
- Клево! А где твоя кровать? - Судя по выражению на лице Дадли, смысл слов доходил до него с огромным трудом.
- Вон там! На дверях написано «Мальчики, четвертый курс». Моя кровать сразу у окна, - Гарри подтолкнул Дадлика в нужном направлении, а сам метнулся в душевую. Можно было бы воспользоваться очищающим заклинанием, которому его не так давно научил Драко, но он выбрал более надежный способ. Лекция профессора Флитвика о последствиях наложенных в спешке малознакомых заклинаний, оставила в его мозгу неизгладимый след.
- Ну, ты прямо, как девчонка, олененок! - радостно поприветствовал его Дадли, когда увидел мокрого после душа Гарри в одном полотенце на бедрах.
- Я не ожидал, что ты сегодня…
- Шутишь? Да я бы пешком… ползком… - Дадли не стал договаривать, а просто повалил любимого на кровать, смяв губы в жарком поцелуе и одновременно прекратив все разъяснения. Лаская, тиская, выцеловывая… Упиваясь запахом волос, вкусом губ, ощущением нежной гладкой кожи, горячим дыханием и трепетными прикосновениями нежного язычка, неожиданно сильными объятиями тонких рук и страстными движениями извивающегося под ним гибкого тела. Самого желанного тела на свете.
Дадли пришлось с силой прижать Гарри к постели, когда понял, что тот собирается, очертя голову, насадиться на него:
- Тише, придурок! Ты же поранишься так…
- К дементорам! Я хочу! Мне нужно…
- И как ты потом будешь бегать по своему лабиринту, придурок волшебный?
Дадли не стал с ним пререкаться, хоть кровь кузнечным молотом бухала в висках, а от желания ныли не только яйца, но и все тело, включая зубы и волосы. Выгладить, выласкать, подготовить, зацеловать искусанные от нетерпения губы, искусать горящие уши, мешать поцелуи с укусами и просьбами не спешить… И только тогда войти мягко и плавно в тугое и податливое одновременно тело. И снова замереть, не давая психу повредить себе.
А потом первого же осторожного толчка найти нужное положение и наконец отпустить себя. И сделать то, о чем просили, чего хотелось до черных кругов перед глазами. В том самом безумном ритме, от которого окончательно сносит все мысли, оставляя только чувства и желания, превращая двоих в обезумевших зверей. Куда там бедолагам-оборотням с их полной луной…
Очнулся он как от толчка, уставившись в расплывшееся в блаженной улыбке лицо Гарри. И снова принялся нацеловывать эти сладко жмурящиеся глаза, острые скулы, чуть тронутые нежным пушком щеки… Почувствовал, как его счастье лениво завозилось под ним, прижимаясь теснее, будто это было возможно, не отпуская…