Заявился этот Джеймс с друзьями своими к их родителям, нашим бабушке с дедушкой. Шпана шпаной. Джеймс на Лили и не смотрел. От шафера своего будущего глаз все оторвать не мог. Еще один друг, тощий такой, весь в шрамах и на наркомана похож был сильно. За серебряную вилку взялся, так и подскочил. Единственный, с кем можно было общаться, это третий приятель. Невысокий такой, тихий, приветливый. Но тоже все время в рот Джеймсу заглядывал.
Мама это рассказала к тому, что ты такой же, очаровал меня. Ха, будто я сам не знаю, что и как на самом деле.
К чему это все я накатал?
Про отца твоего и Блэка мы знаем. Третий друг, судя по описанию, тот, которого убил Блэк. (Мне Пирс рассказ министра вашего все-таки пересказал). Остается еще один друг. Если бы ты узнал, кто это, мог бы вытянуть из него что-то о папаше своем.
Не сходится здесь что-то. Особенно, если учесть, что родня блэковская в один голос твердит, что не мог он предать, а все остальные - наоборот.
Напиши, что и как там у тебя.
Завидую я тебе, Гарри. Ты писал, что в мою пижаму влез - и доволен, а мне такого счастья не обломится. Мне ж твое барахло мало до невозможности.
Крепко целую и обнимаю.
Дадли.»
Глава 31.
«Дадли, я бы обиделся на тебя, если б мог, радуйся, что сил нет.
Тетушка, как всегда, в своем репертуаре. Давай, я не буду ничего отвечать по поводу моих родителей и их личной жизни. Вот не хочу еще и с тобой поругаться. Драко вернулся в школу, но к нам почти не подходит. Не могу понять, почему он и на меня дуется. С Гермионой, вроде общается, в библиотеке, по крайней мере, вместе сидят.
Я теперь занимаюсь по вечерам с профессором Люпином. Знаешь, это мистика какая-то. Таких совпадений просто не бывает. Он и есть тот самый второй друг, о котором твоя мама рассказывала. Он не наркоман, а болеет какой-то магической болезнью. Помнишь, я писал тебе, что Снейп ему зелье лечебное варит? Я его спросил об отце и Сириусе Блэке, но ничего толком не узнал. Как зашел разговор о Блэке, его просто затрясло. Моих родителей действительно предали и все указывает на Сириуса Блэка. Да и сам он в свое время признался. И папа с мамой верили ему, как себе. Не знаю, чему верить, темная история.
Хоть бери и на камушках гадай: белый - помиловать, черный - казнить.
(пергамент сложен таким образом, чтоб написанное ниже было спрятано)
Дадли, не хочу, чтоб читал это кто-то, кроме тебя.
Заклинание, которому учит меня профессор Люпин, очень сложное. Там, кроме вербальной формулы и пасса нужно сконцентрироваться на самом счастливом воспоминании. Я то знал, какое оно у меня, но вспоминать ЭТО в присутствии профессора, мне казалось все равно, что дрочить перед ним. Я пытался поначалу выбрать что-то поприличнее: как я на метле летал, как из подвала с василиском вернулся, но у меня ничего не получалось. Пока не представил в красках, твои губы на моем члене.