Нет. Габариты не подходили. Убийца в воспоминаниях Билла был помельче… более худой, ниже ростом.
Это могла быть коррекция фигуры или маскировка, но зачем? Какого дементора маскироваться, если оставлять такие приметные волосы?
Таким путем можно и Зика в убийцы записать… он тоже светловолосый.
Огонек в глазах Гарри потух; и Люциус, передернув плечами, стряхнул охватившее его непонятное оцепенение, решив пропустить вводную часть и перейти сразу к главному:
- Впрочем, это неважно. Теорию вы можете прочитать или проконсультироваться у миссис Рональд Уизли. Я хотел бы заострить ваше внимание на другом. Нечто - думаю, это было вынужденное нахождение рядом с Темным Лордом, помните то «избиение вассалов»? незабываемое эмоциональное впечатление, согласны? - включило механизм наследственной памяти. В Драко активировались способности вейл. А вы прекрасно знаете, мистер Поттер, какая у них главная способность.
Малфой сделал паузу, и Гарри впервые за время разговора почувствовал беспомощную растерянность. Такая возникает, когда попадаешь в обстоятельства, никак не зависящие от твоей воли.
«… сделайте милость, повелите солнцу закатиться…»
На четвертом курсе они с Роном чуть не вывалились из ложи на мировом чемпионате, когда вейлы начали свой танец. Рон постоянно, всю жизнь смотрел на Флер, хотя все знали, что он влюблен в Гермиону.
Гарри знал, что у вейл получалось лучше всего.
И что же, весь восторг, охватывающий его при виде Драко, - всего-навсего вейлочары?
Аврор уставился на улыбающегося, довольного собой Малфоя, но от вопросов воздержался. Чем бы это ни было, Малфой сам обо всем расскажет. В подробностях.
Можно не сомневаться; ради этого он сюда и пришел.
- Должно быть вы, мистер Поттер, оказали сопротивление чарам вейлы, - через некоторое время разочарованно продолжил Малфой. - И Драко обратил на вас внимание… Как говорят, «зацепился». Может быть, он сам того не сознавал. Но в итоге вы вместе.
- Какие-то проблемы? - осведомился Гарри небрежно. Сыграть не удалось.
Улыбка, появившаяся на губах Люциуса, это подтверждала.
«Мантикору бы тебе в задницу, - бессильно подумал аврор, - старый соплохвост…»
- Проблемы, - Люциус говорил выразительно, ясно; с чувством, с толком и с расстановкой, - пока не начались. Но скоро начнутся.
Он наслаждался. Он сам срежиссировал этот спектакль, сам продумал реплики, слова, интонации, позы. Он улыбался так, как необходимо, двигался точно так, как нужно, подходя к нарисованной мелом черте, но не пересекая ее. И эта склонность к театральности, к тому, чтобы все было красиво и по-старинному мелодраматично, его подвела.