Одним словом, бывшие барышни, многие из пансионов, и откуда им знать о путях передачи такой малораспространённой, но, как они слышали, уж точно смертельной болезни. Да они, эти подружки, настолько чисты, что даже не знают… вообще ничего о коронном сифилисе, кроме того, что от него мрут, как мухи. Хотя на самом деле некоторые из них переболели им, разумеется, выздоровев с помощью колдомедицины, вот только признаваться в этом они никому не собирались.
- Но он точно иностранец, мой драгоценный Большой Фалл, которому я прощаю даже смертельное для меня, оставшейся без колдомедицинской помощи, заражение. Он в Англии долго не задержится, а зачем мне жить без него! - патетически подумала Нарцисса, а после продолжала размышлять спокойнее, - Нет в нашей старой доброй Англии тёмного волшебника столь сильного, чары которого не одолел бы сам Снейп, этот, надо признать, талантливый грязнокровка.
- Он же и борец с Тёмной Магией посредством своего ядоварения, его яды убивают жертву за считанные минуты - ну чем не борец со временными, по приказу Повелителя, подельниками из Большого Круга. Он и сам тёмный маг, как рассказывал мне о нём супруг. Уж темнее его только мой, мой! - Большой Фалл. Да, он принадлежит теперь мне одной!
- И я не знаю никого из своих подруг, которые приняли бы… такой вид любви, но я-то приняла и с восторгом! Правда, сначала, когда он осторожно входил в меня, всё равно было больно, зато во второй раз боли я почти не почувствовала. Он такой мастер этого дела, а также обычных видов любви, но к обычным я почему-то безраздельно холодна. Он просто обязан быть французом , - нелогично, согласуясь с больным рассудком, заключила миледи.
Потом она подумала, если ещё можно так назвать её мыслительный процесс, что её страстный и странный любовник обязательно чистокровный. Потом она подумала про зиму, что наконец-то она такая холодная и желанная, а вот расстает всё, и под старый фундамент, в подвалы, где ещё лежат останки узников, не до конца разложившиеся и те, что «посвежее», хлынут потоки воды, и оттуда, из подвалов донесутся наверх на первый этаж, а, может, и по всему дому неприятные запахи тления разбухших трупов. Убирать же их домашним эльфам запретил сам Повелитель через супруга, первого они боятся, а перед вторым благоговеют.
- Дементор поцелуй вас всех! - не переставала миледи Малфой восхищаться божеству, заразившему её смертельной без лечения болезнью таким «вкусным», разумеется, только наощупь, членом.
А лечить-то Нарциссу Люциус вовсе не собирался, вовремя прибрав к рукам всё богатое приданое жены и нотариально это закрепив, оставив её без единого кната так, что на каждую тряпку приходилось буквально вымаливать бывшие свои же деньги у супруга. Но Люциус был неумолим в отношении болезни жены - он вообще хотел пережить её, эту ледяную сосульку-жену и жениться на девственнице.