«Знаю, - подумал Малфой, не в силах отвести взгляд от зеленых даже в темноте глаз, - а еще знаю - мне отец рассказывал - что вспышка от него такого же зеленого цвета. Как твои глаза. Тебе, например, не нужна Авада Кедавра, чтоб убить... меня».
Малфой опустил палочку и быстрыми шагами пошел прочь.
Ни один из них не знал, как объяснить то, что случилось сегодня ночью. Это было похоже на внезапный ток, одновременно пронзивший их сердца, ток, о котором оба поклялись себе забыть.
Только Гарри все еще будто видел глаза Малфоя, когда тот опустил палочку, а Драко думал: «Он впервые назвал меня по имени!..», и не замечал, что улыбается.
Пролог (2)
Забыть оказалось непросто. Скорее, даже невозможно.
Драко почти перестал издеваться над Грейнджер и Уизли - он не мог больше досаждать Поттеру. Малфой наконец признался себе в том, что, если бы так ненавидел Гарри, то непременно убил бы его - возможность представилась - или хотя бы причинил ему боль. Но он этого не сделал, он не сделал ничего, когда Гарри оказался в его руках абсолютно безоружный. И это все - учитывая то, что такой шанс больше никогда не выпадет, и что сам Драко был в тот момент в ярости, и оторвал бы голову любому, а гриффиндорца и пальцем не тронул. Обманывать себя и дальше было бесполезно.
Драко понял и другое - он не сможет просто так убивать ни в чем не повинных людей (даже если это магглы и грязнокровки), как это делали Пожиратели Смерти, и его желание вступить в их ряды быстро поубавилось. А мысль, что ему пришлось бы убить Гарри, заставила слизеринца внутренне содрогнуться. Да, он привык быть с Поттером по разные стороны баррикад, и сейчас не собирался объединяться с ним только из-за пророчества, но теперь Драко убедился, что совсем не хотел бы причинить гриффиндорцу боль. Поттер, конечно, никогда об этом не узнает, но именно благодаря ему Пожиратели потеряют еще одного приспешника в лице младшего Малфоя.
Гарри тоже не мог понять, почему, но его отношение к Малфою немного изменилось. Ведь слизеринец не убил его, и не сделал ничего плохого, хотя был, как говорят магглы, в состоянии аффекта, и прекрасно знал с дюжину заклинаний, от которых Гарри не поздоровилось бы. Гриффиндорец не хотел думать о нем, потому что с каждым часом убеждался, что больше не испытывает к Малфою отвращения, и в тоже время, был по-прежнему уверен, что от того - добра не жди. Невольно в голову лезли мысли, что поначалу его мать тоже терпеть не могла отца, а Джеймс, напротив, становился невыносимым хвастуном, стараясь обратить на себя внимание Лили. Чем это окончилось, Гарри прекрасно знал, и немного переживал, что, может, Малфой таким, казалось бы, неправильным образом пытается заполучить его дружбу. С одной стороны, это было просто смешно, а с другой... Гарри иногда и сам думал о том, что отдал бы многое, чтобы хоть на какой-то час заглянуть под злобную маску Малфоя - просто чтобы узнать, а есть ли вообще что-нибудь там, внутри.