И вдруг вместо приятного чувства, которое испытывают журналисты, «нащупавшие тему», на меня навалились сомнения. Как вести беседу о проблемах, которыми занимается внучка знаменитого невропатолога и психиатра Бехтерева, если мои собственные познания о нервной системе человека ограничиваются тридцатью тремя способами лечения радикулита?
Я засел за книги, но чем больше читал, тем сильнее одолевали сомнения.
Нейрофизиология – сложнейшая наука, своего рода космос в черепной коробке, где, как известно, уложены четырнадцать миллиардов клеток. Каждая из них имеет определенное назначение, связана с другими клетками тончайшими нитями зависимостей. Хотя клетка предельно мала (от 5 до 200 микрон), но у нее одной три и даже четыре тысячи контактов. А все связи мозга выражаются громадным числом – 56·1012. Сложны проблемы, которыми занимается Наталья Петровна Бехтерева. «Ехать или дать отбой?» Но тут знакомый врач-невропатолог сказал: «В конце концов, ты едешь писать не научный отчет. Расскажешь читателям, чем занимаются советские ученые, о том, что за человек сама Бехтерева».
…Наталья Петровна встретила нас в своем, как она выразилась, «бюрократическом кабинете». Два больших сдвинутых стола завалены конвертами, книгами, папками. Однако все это совсем не производило впечатления хаоса или того «художественного беспорядка», какой часто культивируется малоорганизованными людьми и выдается ими за эталон «кипучей деятельности».
Наталья Петровна извинилась, дочитала письмо, которое держала в руках, сказала своему коллеге, как на него ответить (речь шла о приезде видного иностранного ученого на предстоящий конгресс нейрофизиологов), и пригласила сесть. Она познакомила нас с одним из ближайших помощников. Александр Трохачев впоследствии стал не только нашим гидом, но и вполне терпеливым учителем, когда речь шла о том, чтобы в десятый раз повторить сказанное Бехтеревой.
Манера Бехтеревой разговаривать с нами почти как с коллегами только к известному времени принесла свои плоды. Тогда мы почувствовали себя увереннее. Мы даже решились на запись электроэнцефалограммы. Процедура это малоприятная. На голову натягивают нечто вроде шлема, сплетенного из тугих резиновых жгутов, на которых закреплено два десятка присосков, плотно прилегающих к черепу. На глаза кладется повязка, нужно расслабиться, успокоиться. Но как это сделать? С каждой секундой присоски давят все сильнее, а тут еще вспыхивают, мечутся перед глазами световые пучки. Веки начинают «просвечивать» – розовые, фиолетовые, синие круги волнами ходят перед глазами.