Она немного передержала лицо над паровой ванной, но дело поправимо. После нанесения ароматной пудры и лосьона с одинаковым запахом все недостатки на коже исчезли. Теперь неяркий макияж, в тон ему неяркие румяна и тушь на ресницы. Она с удовлетворением посмотрела на свою работу и стала укладывать волосы в элегантную прическу.
Когда пришло время открыть пакет с платьем, который доставили от Келли днем, Лаура дрожала от волнения.
Она совершенно случайно проговорилась Келли, что ее пригласили на банкет, и она даже не представляет, в чем пойти. Келли сразу же предложила одно из своих платьев.
— Я настаиваю, — сказала Келли. — Мои шкафы переполнены, на одно платье меньше не сделает никакой разницы. Мы с тобой носим один размер, поэтому проблем с этим не возникнет.
Достав пакет в тонкой бумаге, сквозь которую просвечивала темная ткань, Лаура извлекла очень дорогое черное шелковое платье — оно ей сразу понравилось — и стала его надевать, моля бога, чтобы оно оказалось впору.
Оно ей было в самый раз. Лаура с облегчением вздохнула, любуясь собой в зеркале.
Она выглядела красивой, как на картинке, И почему-то именно сегодня ей было очень важно все это.
Несмотря на свой привлекательный вид, Лаура рассматривала себя критически. Каким-то образом она чувствовала, что это связано с Нико: что бы она ни делала, ему всегда что-то не нравилось, и он, как обычно, выражал свое неудовольствие. Да еще как!
Она дотронулась рукой до холеной щеки, вспоминая время, когда кожа, казавшаяся сейчас такой великолепной, выглядела испорченной, мятой, припухшей.
Нет! Она не будет думать о Нико. Сегодня она говорила это себе. Только себе.
Она взглянула в зеркало последний раз, перед тем как пойти встретить Джека.
* * *
Увидев появившегося в комнате Харрисона, Габриэль недовольно поморщилась.
— Меня начинает тошнить при виде тебя.
— Меня тоже, но привыкай к тому, что я здесь, бейби. Я не съезжаю.
Харрисон удобно уселся на диване. Грейс убедила его остаться, и он не съехал. Половина дома причиталась ему по праву пятилетнего пребывания в браке. И он не уедет, пока сам этого не захочет.
Габриэль, в красном пеньюаре, с глубоким вырезом и обшитом бисером по краям, топнула ногой в туфле на высоком каблуке.
— Это мой дом.
— Наш дом, — поправил Харрисон.
— Я хочу, чтобы ты убирался! Он спокойно сказал:
— Можешь не тешить себя иллюзиями. Я никуда не уйду.
Габриэль коварно улыбнулась.
— Спорим? Угадай, с кем я собираюсь встретиться сегодня вечером?
Харрисона это совершенно не интересовало.
— С кем же? — спросил он равнодушно.
— С папой.