— Я бы тоже.
— Значит, за нами следят? — Света прислонилась к стене, раскуривая сигарету.
— За мной, — поправил Леня.
— Ну хорошо, за тобой. Кто?
24-й пожал плечами (легенда у него была заготовлена):
— Откуда мне знать? ФСБ, наверное. Они всех вернувшихся проверяют.
— Что же нам делать?
— Потерпеть пару недель, думаю. И они уйдут.
— А свои приборы оставят? — поежилась самка. — Знаешь, не очень приятно, когда кто-то тебя слышит…
— Потерпеть, — с нажимом повторил Леня.
Светлана задумалась, уставившись в форточку. Потом сменила тему:
— Ты другой стал, совсем другой… Чужой какой-то…
— Это пройдет, — заверил агент, — понимаешь, в космосе все не так, как на Земле… трудно привыкнуть…
— А ты расскажешь мне о космосе?
— Обязательно, как зайдем внутрь.
— Все-все расскажешь? — хитро прищурилась самка.
— Все-все.
— Ты там встретил кого-то?
— Кого именно? — Леня не понял вопроса. — Я много кого встречал.
— Ну там… другую женщину…
«Ах вот она о чем?! Ну да, все эти земные условности…»
— Нет, ты у меня единственная, — выпалил агент, памятуя стряпню Лениной самки.
Получилось почти от чистого сердца. Настоящий Глущенков позавидовал бы. Света глубоко затянулась табачным дымом и вкрадчиво произнесла:
— Ты совсем не ревнуешь?
У 24-го ушло несколько секунд на подбор правильных слов.
— В душе ревную, как пацан! Но я понимаю… пять лет, и все такое… Как будто я тебя бросил… Прости меня.
Кажется, подействовало, так как в увлажнившихся глазах Светы промелькнули отблески уличного фонаря.
— Это ты меня прости, — тихо сказала самка и выбросила окурок во двор.
На следующий день Света отправилась на работу. Был как раз понедельник — сутки со странным названием, так как любой из дней лунной фазы можно было бы так окрестить. Если же слово происходило от «неделания», то тем более невероятным было то, что именно в этот день люди как раз начинали работать. Леня отбросил ненужные мысли об этимологии русских слов, распаковывая купленные вещицы и припоминая события вчерашнего вечера. Тогда они с самкой устроились на диване, разливали темно-красную пьянящую жидкость в изящные кремниевые емкости на тонких подставках и просто отдыхали. 24-й рассказывал Свете о своих, точнее, своих предполагаемых приключениях, описывал увиденных существ и красоту звездных систем. Самка восхищенно внимала, иногда смеясь или уточняя подробности. Агент не скоро поймал себя на мысли, что ему тепло и уютно рядом с ней в этом замкнутом объеме. И лишь когда Светлана вдруг вернулась в комнату в странном одеянии, Глущенков усилием воли вывел себя из расслабленности от этой монотонной беседы.