Судя по жестам офицера, он хотел, чтобы я поднялась на ноги. Я встала. Он вновь что-то сказал мне, и опять я ничего не поняла.
— Айм нот андестенд! — сказала я ему.
При звуках моего голоса офицер посмотрел на меня как-то странно и замолчал. Я недоумевала, что его так поразило. Я увидела все происходящее его глазами. Стоит перед ним женщина в облегающем водолазном костюме, молчит, на вопросы не отвечает. Ничего у меня с собой нет, поскольку карманов у моего костюма не имеется, а нож и фонарик я отцепила от пояса еще в «Скате». Поэтому меня, наверное, и не пытаются обыскать… Странное, должно быть, я произвожу впечатление на этих азиатов…
«Постой-ка! — вдруг сообразила я. — А почему я решила, что он догадался, что я — женщина? Ведь в этом костюме меня уже приняли однажды за мужчину! Ну, конечно, его поразил мой совершенно не мужской голос!»
Я медленно подняла руки, не надеясь на вежливость и выдержку стоящих рядом солдат и не желая получить еще один удар прикладом. Подцепив края комбинезона на голове большими пальцами, я стащила с головы прорезиненную ткань и встряхнула волосы.
Не могу сказать точно, какой реакции со стороны офицера я ожидала, но только не той, которая последовала. Его губы скривились в презрительной усмешке, и он что-то сказал своим солдатам. Те засмеялись, очень грубо и тоже презрительно. Я бы даже сказала, не засмеялись, а заржали, как стоялые жеребцы.
Не понимая, что происходит, я сказала офицеру по-русски:
— Я российский офицер. Нас унесло штормом, когда мы поднимали людей с самолета, упавшего в море у Красноводска. Я прошу сообщить обо мне в Министерство чрезвычайных ситуаций России.
Мои слова не произвели на него абсолютно никакого впечатления. Он словно забыл обо мне и о чем-то разговаривал с подошедшим к нему вторым офицером, как я поняла, младшим по званию.
Такое невнимание меня несколько начало раздражать. Я ведь не обязана знать языки всех государств, с которыми граничит Россия или бывшие союзные республики, а вот пограничникам не мешало бы понимать хотя бы язык страны, на границе с которой они служат.
Я повторила то же самое по-английски и опять не добилась никакого внимания к себе. Тогда я очень напрягла свою память и начала повторять ту же самую фразу уже по-французски, познания в котором у меня были весьма и весьма плачевные…
Эта попытка закончилась еще одним грубым окриком. Офицер повернулся ко мне спиной и вышел на палубу, бросив что-то двум охранявшим меня солдатам. Один из солдат посмотрел на меня с нескрываемой злостью и что-то произнес свистящим шепотом. Потом сплюнул в мою сторону и тоже вышел на палубу.