— Я люблю тебя, Шон О’Бэннион. Никогда не бросай меня.
— Дикие кони, Кэт. Не оттащат меня ни на дюйм. Ты моя единственная. Навсегда. — Я чувствую улыбку в его голосе.
Мы снова занимаемся любовью, и на этот раз, когда темные крылья пытаются укутать меня тенью, им не удается. На этот раз в постели никого, кроме меня и Шона.
Я смотрю, как он одевается, а рассвет рисует бледные прямоугольники на тяжелой ткани штор. В аббатстве есть дети, а мы с ним не женаты. Мы собирались пожениться до Падения Стен, но вмешались наши семьи. О’Бэннионы попытались остановить свадьбу. Когда они поняли, что с Шоном это не пройдет, они начали ставить палки в колеса и в конце концов устроили спектакль десятилетия.
О’Бэннион женится на МакЛафлин!
Это было бы шагом вперед для моей семьи. Мы были преступниками из маленького городка. А его семья контролировала почти все криминальное подбрюшье Дублина. Я росла с Шоном только потому, что моя мать была его няней.
Несколько месяцев мы отчаянно боролись с родителями, а потом стены рухнули и погибли миллиарды людей.
Включая наши семьи. Где же еще они могли быть, если не в центре волнений, — естественно, они наблюдали за хаосом и пытались нажиться на беззаконии.
Я не могу притворяться, будто мне жаль их, и мне не стыдно, что я не горюю. Единственные смерти, от которых мне больно, — это смерти моих двух сводных братьев, переживших ту осень, чтобы вскоре погибнуть от Теней. Ровена вовремя не научила нас есть мясо Невидимых, и я не смогла спасти их. Мои родители и другие родственники были испорченными до костей. Некоторые просто рождаются не в той семье. Мы с Шоном много лет назад отвернулись от родичей. Но наши семьи не прекращали давления и никогда не согласились бы нас отпустить. Раньше я волновалась о том, что они могут сделать с Шоном, пытаясь заставить его войти в семейный «бизнес», но сейчас все волнения в прошлом.
Сегодня — это сегодня, и мы свободны!
Как только у нас появится спокойная минутка и священник, мы поженимся. Некоторые девочки надеются, что мы устроим милую церемонию прямо здесь, в аббатстве. Свадьба в такие времена может быть жизнеутверждающим моментом, но я не собираюсь превращать свою свадьбу во что-либо для других. Она касается только Шона, Бога и меня.
Когда он берет мое лицо в ладони и целует меня, я чувствую его сердце — своей грудью и своим даром одновременно. Он счастлив. Это все, что мне нужно.
Он спрашивает, приму ли я его снова сегодня ночью, я улыбаюсь и целую его.
— Да, и в следующие ночи, ты прекрасно это знаешь. Если жаждешь комплиментов, милый Шон, у меня их тысячи.