Он смеется.
— Вот она ты, за этим внешним спокойствием. Женщина, которая может чувствовать. Забавно, я тоже думал, что я в этой комнате один. Пока ты этого не сказала. Недостаток эмоций здесь не только моя особенность. — Его улыбка блекнет, и он смотрит мне прямо в глаза, так проницательно, что я чувствую себя насекомым, пришпиленным к дощечке и готовым для вивисекции.
— Ты больше ничего мне не должна.
Я моргаю.
— Но я же еще не заплатила.
— Уже.
— Нет, еще нет. Я ничего тебе не отдала.
— Плату я стребую не с тебя.
Мне становится холодно, и я почти перестаю дышать. Этот человек опасен. Умен. До пугающей меня степени.
— И с кого ты ее потребуешь? Ответственность лежит на мне. Это я не справилась. Я должна была обеспечить им безопасность, следовательно, я и только я должна заплатить эту цену!
— Что забавно в вопросе цены, так это то, что ее устанавливает не покупатель товаров и услуг. А продавец. В данном случае — я.
Его лицо застыло холодной маской.
— Какую же цену ты назначил? — Я дышу медленно и спокойно, ожидая его ответа.
Он становится сбоку, подводит меня к стеклу и заставляет посмотреть вниз.
— У меня в последнее время текучка кадров. Мои официанты все умирают и умирают.
У меня по спине ползут мурашки.
— Один из клубов очень сложно укомплектовать. Зона Смокингов постоянно требует замены персонала.
Это тот самый сектор, где официанты одеты в облегающие кожаные штаны и галстуки и обслуживают клиентов топлесс.
— Твой Шон отлично вписался туда на время.
К горлу подкатывает тошнота.
— Моему Шону здесь не место.
— Возможно. Но даже ты не можешь не признать, что униформа ему идет.
Я смотрю в том направлении, куда он указывает. Спина, которой я любовалась, шагая сюда по лестнице, не раз чувствовала на лопатках мои ладони, когда он двигался во мне. Я много ночей ее щекотала, когда он засыпал. Массировала, когда он слишком уставал с сетями. Я целовала каждый мускул, каждую впадинку. У него действительно великолепная спина.
— На сколько?
— Я еще не решил.
— Не поступай так со мной.
— Почему.
— Он… — Я осекаюсь и вздыхаю. Этот человек просто не поймет моих слов.
— Продолжай.
— Шон моя вторая половинка.
— Вторая половинка.
Он насмехается надо мной. Он насмехается над Богом.
— Такие вещи сакральны.
— Для кого? Твой бог может и любит родственные души, но человечество — нет. Такая пара уязвима, особенно если достаточно глупа, чтобы показывать миру, насколько счастлива вместе. Во время войны риск возрастает вдесятеро. В таких условиях пара может поступить лишь двумя способами: удалиться как можно дальше от человечества и изо всех сил надеяться, что их не найдут. Потому что мир наверняка