Очень хочет.
Поэтому я встречаю его напряженным взглядом. Отсутствие видимых раздвоенных копыт, хвоста и рогов не скроет в нем дьявола у моей двери. Он скользит, уверенно и плавно, сквозь снегопад. Красивый мужчина, но, в отличие от моего Шона, создает впечатление животной грации, чего-то нечеловеческого. И, вдобавок, он словно отсутствует здесь! Там, где я вижу его, я никого не чувствую. Это шокирует. Эта чувственность в том, кто является антитезисом всех чувств. Мне не нравится признавать, но для меня это такое облегчение! Я ничего от него не ощущаю. Я никогда не встречала кого-то, кто позволил бы мне такую блаженную эмоциональную тишину.
Он берет меня за руки в приветствии и наклоняется поцеловать в щеку. Я отворачиваю голову и шепчу ему в ухо:
— Ты этого не получишь. За чем бы ты ни пришел, ты это не заберешь. Ответ «нет».
Его дыхание касается теплом моего уха.
— Я пришел за тем, от чего ты рада будешь избавиться.
И я думаю, всегда ли он отвечает в той же манере, в которой к нему обратились. Дьявол — мастер ассимиляции. Так он и добивается желаемого: поначалу он кажется другом.
— Снова «нет». — Возможно, я и отдам ему то, что он хочет, за передвижение МФП. Но лучше отказывать с самого начала.
Он скользит ладонями по моим рукам до локтей, слегка обнимает их и привлекает меня ближе.
— Можем поторговаться.
Он так хорошо читает мысли или просто распознает выражения?
— Верни мне Шона, — шепчу я. Щетина на его щеке царапает мне кожу.
— Твой любимый был волен уйти уже несколько недель назад, — шепчет он мне в ухо.
Я пытаюсь скрыть резкую дрожь и погасить возглас протеста. Я не знаю, правду ли он говорит. Слишком горько и болезненно. Это ложь.
— Это не ложь. — Он роняет руки, отпуская мои, и делает шаг назад. Там, где он ко мне прикасался, я чувствую холод.
Я вижу Дэни, выходящую из автобуса. Тучи, окутавшие мое сердце, слегка расступаются, и внезапно я чувствую душевный подъем. Ее рыжие волосы солнечным нимбом обрамляют сияющее, тонкое, вечно покрытое синяками лицо. Ее приветственная улыбка заражает. Как же я по ней скучала!
Я раскрываю объятия, хоть и знаю, что она никогда в них не бросится, как бы мне ни хотелось. Я знаю, что, если обнять ребенка против его воли, объятия будут словно крадеными. Под ее дерзостью и синяками сияет чистое золото. В ней столько света, сколько я ни в ком никогда не видела. Поэтому я с ней одновременно и строже, и мягче, чем с остальными. Да, она препирается, ворчит и раздражается, как любой подросток, но в ней нет ни грамма зла, будто у нее нет причин его излучать. Хотя на самом деле причин полно, излучает она только радость и счастье оттого, что жива. Я понимаю, что Риодан внимательно наблюдает за мной, пока я на нее смотрю.