Когда я вижу его, я не говорю: «Чувак, где ты был, я начала волноваться», потому что мы с Танцором никогда такого не говорим. Он в одиночку выжил после Падения Стен. Я тоже. И я не говорю: «Что случилось в ту ночь, когда Риодан пришел и забрал меня, куда ты тогда исчез?» Это неважно. Сейчас мы здесь. Мы подсознательно чуем, что рано или поздно друг к другу вернемся.
Он привстает на локте, когда я закрываю дверь. Он знает, что это я, потому что мне пришлось разрядить десять ловушек по пути сюда. Никто другой не смог бы справиться и с одной, не врубив систему сигнализации. Кроме Риодана, который, похоже, исключение из всех правил вообще.
Сердце слегка сжимается, когда я на него смотрю. У меня нет родственников, но я считаю, что он мне как брат. Я с нетерпением жду встречи с ним, чтобы рассказать, какие у меня возникли идеи, что я видела, и выслушать его. Иногда при встрече мы можем говорить часами и так волнуемся, что начинаем запинаться, пытаясь сказать все слишком быстро и одновременно. Я размышляю, стоит ли рассказывать ему о замороженных местах и тайне, которую я пытаюсь разгадать, но я не хочу, чтобы Танцор светился на радаре Риодана сильнее, чем сейчас. Одно то, что Риодан в курсе о его существовании, сводит меня с ума. Я хочу, чтобы Танцор был в безопасности. Я его знаю. Если дать ему малейший намек на большую загадку вроде этой, он начнет шарить по всем возможным местам и вполне может погибнуть. Неважно, насколько он умен и как он меня впечатляет. Риодан хуже Падения Стен и рассыпающегося мира. Если он не захочет, никто не выживет.
— Мега, я тут думал…
— Стоп! Мне нужно будет печатать экстренный выпуск «Дэни дейли»?
— Возможно.
Он улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Танцор, когда думает, выдает потрясающие результаты. Вы не поверите, какие бомбы он делает. Мы иногда просто для развлечения что-то взрываем. Ну, знаете, места, которые все равно надо взорвать, вроде убежища Теней или норы, куда они обязательно однажды вернутся, как перелетные птицы в свое гнездо, если его оставить на месте.
— Ты подала мне идею насчет детишек Папы Таракана, — говорит он.
— Ага? — Я вытягиваюсь на солнышке рядом с ним и тоже приподнимаюсь на локте, чтобы лучше его видеть. Мне нравится рассматривать его глаза без очков. Это редкое удовольствие.
— Ты знаешь, сколько они могут прожить вне тела, Папы или человека?
— He-а. Танцор, я наконец нашла «Крик-4». Хочешь сегодня глянуть?
— Вчера его смотрел, — отсутствующе бормочет он, ероша пальцами волосы, так что они встают дыбом, придавая ему забавный и классный вид. По его расфокусированным глазам я вижу, что он полностью ушел в свои мысли и не обращает внимания на происходящее. С ним такое часто бывает.