— Эриэлла, ты уже не спишь?
В приоткрывшуюся дверь заглядывает улыбающееся личико Амали.
— Брр, — мотаю я головой, пытаясь окончательно проснуться, — встаю. Извини, проспала. Сон какой-то дурацкий приснился. Сейчас, подожди!
— Сон? Мне тоже сегодня сон приснился! Про принца! Красивого-красивого. Он приехал на белом единороге с золотыми копытами… И у него на плече сидела золотая птица!
М-дя? Неуверенной походкой утреннего зомби я направился в ванну. Кто бы мог подумать… У меня тоже какой-то принц был…
— А ты мне расскажешь свой сон? — уже в спину прилетело мне.
Вряд ли, мой принц, в отличие от твоего, совсем не на единороге ездил…
— Мм… — неопределенно промычал я в ответ, закрывая за собой дверь.
Через пятнадцать минут я, одетый и причесанный, стоял на своем огромном балконе, готовясь к прыжку в небо. Амалира стояла рядом. Она всегда смотрела, как я летаю. От начала до самого конца.
Пахх!
Я распахнул крылья.
— Ах! — во весь голос ахнула Амали. — Золотые!
Я глянул — чего там? И тоже ахнул. Мои крылья сверху донизу стали золотыми! Ярко-ярко золотыми. Под цвет моим волосам.
— Золотые… — восхищенно прошептала девочка, прижав к груди кулачки, — золотые… Как красиво! Ты такая красивая, Эриэлла!
«Так, и что же это такое, — озадаченно подумал я, разглядывая переливающиеся золотом перья, — что опять происходит?»
— Как во сне… — произнесла Амали, — золотая птица…
Во сне? Хм… Где-то видел я подобный золотой оттенок… Где? Хм… Точно! Стефания! Это ее аура сияет таким золотом! И… что это тогда значит? А значит это, значит это… Это значит, что она наконец добралась до своего принца! А сон был ничем иным, как трансляцией ее чувств в ментал! Мы же с ней телепатически связаны! Похоже, ночью, невзирая на расстояние, она поделилась со мной своими чувствами… Именно так, и ничего иного! А этот, который во сне, действительно принц. Интересно, она последовала моему совету и обговорила предварительно условия? Надеюсь, что да. Иначе пролетит ведь, как пить дать! Но какие же у нее чувства! Я и не думал, что у низших может так быть! Хм…
Я нахмурился.
А каким образом ее золото оказалось на моих крыльях? А? А Сихот его знает! Но с какого перепуга я должен таскать на своих крыльях свет ее любви? Вот еще! Больно надо! Пусть Диния своего мажет…
Три часа спустя, тот же день, комната Стефании.
Стол. На столе, рядом со стеклянным кувшином с водой, пустая кружка с остатком на донышке чего-то зеленого. Тут же валяется на боку открытый пузырек из темного стекла. На кровати, свернувшись калачиком под простынкой, тихо-тихо, мышкой, плачет Стефания…