Как раз в эти дни Ядвига получила письмо от уполномоченного посольства унтера Лужняка. Она долго и недоверчиво вертела в руках конверт. Письмо? Что это может быть за письмо? Она даже не подумала о Стефеке: сразу заметила почтовый штамп ближайшего городка. Недоверчиво перечитывала адрес: «Ядвиге Хожиняк».
Хожиняк… Неужели это ее фамилия?
Последнее время она опять совсем позабыла о Хожиняке. Даже удивительно — ни разу не подумала о нем за все эти месяцы. Но это не меняло положения вещей — того, что она носила эту чужую фамилию чужого человека.
Какая новая неприятность ее подстерегает? Она неприязненно припоминала короткое сухое письмо, которое получила от мужа, когда он распорядился, чтобы она ехала на юг. Теперь письмо было не от него, почерк на конверте незнакомый. И все же лучше, пожалуй, его не распечатывать. Зачем нарушать спокойствие, которое она, пусть немного искусственно, но все же выработала в себе здесь? Щебет Олеся, заботы госпожи Роек, ее мальчики, все эти здешние люди, такие славные, сердечные; серебристая мягкая шерсть овец, нежное слабое блеяние ягнят, расцветающие в степи тюльпаны — нет, она не хотела ничего, что могло бы испортить ей эти дни.
Но госпожа Роек прикрикнула на нее:
— Да что ты, дитя мое, заранее огорчаешься? Вот сумасшедшая, право! Распечатывай. Что там может быть такого? И как в тебе никакого, ну никакого любопытства нет?.. Я бы уже сгорела от нетерпения узнать поскорей, а ты…
Письмо было коротенькое, на официальном бланке:
«Милостивая государыня, прошу вас по нетерпящему отлагательства делу немедленно приехать к уполномоченному польского посольства».
И все.
Неразборчивая размашистая подпись.
— Что это может быть? — удивлялась Ядвига.
— Поедешь — узнаешь.
— Вы думаете, надо ехать?
Госпожа Роек заломила руки.
— То есть как это? Разумеется, ехать! Беги скорей к Павлу Алексеевичу, узнай, есть ли какая машина. Нельзя откладывать! По крайней мере узнаем, что и как. Ишь, вспомнили вдруг о нас! То есть не о нас, а только о тебе, но это все равно.
Оказалось, что машину получить можно, но шофер занят. Госпожа Роек сама побежала в дирекцию к телефону и через четверть часа торжествующе объявила:
— Значит, так. С тобой едет Марцысь, у них какие-то дела в городе. Завтра раненько утром будь готова. Я сама поговорила с директором, и он сразу согласился. Марцысь с грузовиком будет здесь на рассвете. К вечеру вернетесь домой, и мы все узнаем. Не забудь взять с собой поесть, а то ты всегда так, будто человек может жить святым духом. А с этим хамом Лужняком держись посмелей, с ним деликатничать нечего!