— Почему меня? — Дамиан усмехнулся, но эта усмешка совсем мне не понравилась. Уж лучше бы он заплакал. — Знаешь, я тоже задавался этим вопросом. Долго задавался. Почему меня, и ещё где в это время были боги. Неважно. — Он нетерпеливо махнул рукой. — По прошествии времени всё прояснилось. С первым вопросом, — снова усмешка, — не со вторым. Во-первых, большинство из этой десятки сидели так высоко, что подобных людей не подозревают по определению. А во-вторых, были улики.
— Улики?! — изумилась я.
— Улики, — будничным тоном повторил он. — В моей палатке обнаружили кошелёк с ланрежскими деньгами.
— Который лежал на самом видном месте? — хмуро спросила я.
— Не на самом видном, но запрятан и правда был из рук вон плохо, — кивнул Дамиан. — Но этот нюанс никого не заинтересовал. Меня просто схватили и бросили в тюрьму. Не вдаваясь в объяснения и не слушая. Сначала я думал, что это недоразумение, и всё вот-вот само прояснится. Потом стало очевидно, что само ничего не сделается. Я пытался говорить. Объяснять. Доказывать. Без толку. Я кричал, пытался надавить авторитетом, но весь авторитет — весьма немалый — как-то моментально сошёл на нет. И выяснилось: что бы я ни говорил и как бы это ни делал, никакой роли не играет. Меня желали слушать лишь в одном случае: если я признаюсь. И допросы вели соответствующим образом.
— Тебя пытали? — полушёпотом спросила я.
— Всё, хватит. — Он ударил кулаком по столу. Потом плеснул в кубок вина и выпил залпом. — Остальное тебе знать необязательно.
— Дамиан, пожалуйста.
У меня в глазах стояли слёзы, и, наверное, мне действительно было бы легче не слушать продолжение. Но я хотела знать всё. И, кроме того, мне казалось, что для него не менее важно рассказать всё до конца. Поэтому я подошла к нему, обняла и, прижавшись щекой к его груди, попросила:
— Продолжай.
Я слышала, как колотится где-то там под кожей его сердце. Гораздо быстрее, чем положено. Дамиан ответил на моё объятие, обхватив руками мою спину.
— Как, по-твоему, поступают с теми, кто обвиняется в государственной измене и не признаёт свою вину? — Он выпустил меня из объятий, окинул взглядом комнату и всё-таки опустился на стул. Я встала у него за спиной и положила руки на плечи. — Подвешивают на дыбе и ждут, пока он сам подпишет себе смертный приговор. И только вопросы продолжают задавать. Одни и те же. Равнодушно и монотонно.
Он резко тряхнул головой. Я, вместо того, чтобы отвести руки, сильнее сжала пальцы у него на плечах.
— Долго… это продолжалось? — тихо спросила я.
Дамиан сдержанно улыбнулся.