В Костельце мы пересели с поезда на междугородный автобус и столкнулись с первой неожиданностью. Катаржина. Никто из нас о ней даже словом не обмолвился, но мы сомневались, что она вообще появится. А она выглядела, как всегда, великолепно; умения выбрать подходящий наряд у нее не отнять. Высокие ботинки из тюленьей кожи, лазурные рейтузы и подобранный в тон свитер, белая куртка с капюшоном — словом, Катаржина в полном блеске, как будто ехала не в забытый Богом приграничный уголок, а в Гренобль или Гармишпартенкирхен. Я заметила, как Павел удивленно окинул ее взглядом с ног до головы, а пожимая ей руку, спросил, куда это она так вырядилась и не рассчитывает ли для разнообразия принять участие в конкурсе «Мисс Горная красавица». Катаржина только засмеялась, легонько шлепнула его рукавичкой по щеке и сказала:
— Замолчи, негодник. Не могу же я при Алене сознаться, что еду только ради тебя.
А потом подъехал набитый битком автобус, и нас ожидала неожиданность номер два. Называлась она Мирка, и Катаржина представила ее как свою подружку, которая очень любит кататься на лыжах. Пришлось взять ее с собой.
— Надеюсь, у Гонзы найдется лишняя постель. В крайнем случае мы и в одной поместимся, — заявила Катаржина, а я подумала, что Гонза будет рвать и метать от такой «радости».
Мирка засмеялась. Голос у нее был глухой, хрипловатый, а выражение глаз — твердое и даже вызывающее. Но я вовсе не хочу сказать, что она была неприятной. Напротив, вполне милая девчонка — крашеные волосы, сильно подведенные серо-зеленые глаза, да и фигурка, насколько позволяли разглядеть джинсы и расстегнутый полушубок, первоклассная.
— Ты что говоришь, Катрин? — произнесла она своим альт-баритоном. — Одна постель для двух женщин… Мы ведь не из тех! Ты же обещала, что поедут три вполне приличных парня. Вот этого, — она кивнула на Павла, — беру не глядя.
Павел только кашлянул, а я с удовольствием бы врезала ей разок. Не помню, чтобы кто-то так сразу и навсегда пришелся мне не по душе. То же самое, видимо, почувствовала и Зузана, она, наверное, уже молилась, чтобы Борек и в самом деле лежал пластом и никуда не поехал, а то ведь эта чертовка мигом затащит его в постель.
— Мирка, ну, пожалуйста, перестань говорить глупости, — вполголоса проговорила Катаржина и напустила на себя такой сокрушенный и высокоморальный вид, что ей в самый раз было читать проповеди в Армии Спасения. Мирка в ответ только расхохоталась, но до самых Гониц больше не давала о себе знать.
А в Гоницах к нам присоединился Борек. Никакой простуды, конечно, выглядел даже лучше, чем всегда. Для приличия он, разумеется, пожаловался, что еще вчера вечером не знал, поедет ли, и что все святки пропотел и пролечился, боится даже, что перенес грипп или ангину. Так что на лыжах он не ходок, будет топить печку, резать хлеб и открывать консервы.