Произнося эти слова, Сол одарил Жизель взглядом, который красноречивее любых слов говорил, что конкретно он собирался наверстать с ней.
Жизель знала — этот взгляд ничего не означает, но все же он смог растопить ее сопротивление и заставить фантазию работать в полную силу, наполняя ее тело мучительной негой и предвкушением. Заставляя желание разливаться горячим потоком по ее венам, причиняя тупую боль…
Было ясно, что Наташа поняла Сола правильно. Ее губы сжались, а взгляд, сосредоточенный на нем и Жизель, стал острым.
— Ужин в десять, — холодно объявила она.
— Постараемся не опоздать, — ответил Сол. — Но не ждите нас. Как я сказал, мы давно не виделись…
Лицо Наташи было словно картина.
«Портрет разъяренной женщины», — усмехнулась про себя Жизель.
Сол обвил рукой талию Жизель и подтолкнул вперед по лестнице — видимо, не хотел отпускать на тот случай, если она потребует объяснений прямо там, перед Наташей.
Возможно, она так и поступила бы, если бы с самой первой секунды не испытывала такого отвращения к Наташе.
— Можно мне узнать, что происходит? — резко спросила Жизель, как только поняла, что Наташа их не слышит.
Она хотела отпихнуть Сола, но он не отпустил ее.
— Подожди, — ответил Сол, как только они дошли до верха лестницы. — Сюда.
Стены широкого коридора были увешаны портретами. Им пришлось открыть несколько дверей, прежде чем они остановились перед величественными двустворчатыми дверьми, блокирующими весь коридор.
Когда Сол вынул ключ из кармана, чтобы отворить их, Жизель постаралась скрыть удивление.
— Я считаю эту часть замка своими апартаментами, таким же личным пространством, как и мой дом в Лондоне. Именно такими они и должны оставаться — личными. Людмила, домохозяйка, сколько я себя помню, здесь была всегда — как и большинство моего персонала. У нее есть ключ, и я знаю — ей я могу доверять.
Значит, были люди, которым он не доверял? Наташа, возможно?
Комната за двойными дверями, как Жизель и ожидала, оказалась элегантной, выдержанной в стиле барокко. И в то же время в ней не было помпезности — все здесь радовало глаз и дарило ощущение уюта.
Деревянные стены были окрашены в мягкий серый цвет, а простые белые занавески и зеркало над камином только подчеркивали ценные предметы антикварной мебели. У тяжелых кресел, обитых серым и кремовым бархатом, стояли полированные столики. Лампы на них тоже были серого цвета. На полу лежал старый, слегка выгоревший пушистый ковер в кремовых и голубых тонах, перекликающийся с дизайном всей комнаты и узором на потолке.
Свет люстры заполнил комнату, отбрасывая мягкие тени.