— Да, Альдо. Наташа сказала — ты в библиотеке. Да, конечно, я могу спуститься и поговорить с тобой сейчас. Дай мне пять минут.
Жестокая реальность расставила все по своим местам. Как она могла позволить себе такое? Как могла так предать все то, во что верила?
— Мне надо идти. Но сначала я покажу тебе твою комнату. — Сол не смел взглянуть на нее, убирая телефон обратно в карман пиджака. Если бы он это сделал, то вряд ли сдержал бы обещание, данное кузену, быть через пять минут…
Как это случилось? Как он позволил женщине прожечь путь через его самоконтроль и заставить его так сильно желать ее, настолько, что больше ничего не имело значения. Как он позволил этому произойти?
Сол нахмурился. Он ничего не контролировал, просто не был способен допустить или не допустить чего-либо. Одно слово Жизель, один взгляд, один тихий звук — и он снова потерял бы голову.
Поэтому он даже не посмотрел на нее.
Жизель молча следовала за Солом. Он открыл двойные двери, ведущие в другую комнату — библиотеку. Сол так быстро ее пересек, что Жизель успела только бросить в сторону любопытный взгляд. Еще одни двери — и они уже в прямоугольном зале, из которого один пролет лестницы вел вниз, другой — наверх. Сол ни разу не взглянул на нее, пока они шли через огромные, элегантно обставленные комнаты с антикварной мебелью, и Жизель решила: она только рада этому.
— У этих апартаментов собственный вход, — проинформировал ее Сол, сухо и формально. И держался он на расстоянии от нее. — Двери на другой стороне от холла ведут в столовую, а за ней — в кухню. Как и я, мои родители ценили приватность и возможность побыть одним.
Что означали эти слова? Он не желает, чтобы она придавала значение тому, что только что произошло между ними? В конце концов, Жизель и сама знает — между ними не может быть настоящей близости. Возможно, близости и не может быть, но… Как же ее тело болело от невозможности удовлетворить потребности, существование которых она так долго отрицала!
Если бы только его телефон не зазвонил…
То, что она об этом думает, неправильно, и ей стоит стыдиться этих мыслей. Но тело отказывалось испытывать стыд. Оно требовало быть ближе к Солу. Оно хотело…
Нет! Она должна радоваться, что Сол остановился. Разве нет? Жизель уже два года принимала противозачаточные — ей их прописал врач, чтобы восстановить нерегулярный цикл. Опасности зачатия не было. Зато впереди маячила опасность создать ситуацию, оказаться в которой для обоих было бы крайне нежелательно, поскольку никто из них не желал длительных любовных отношений.