- Ладно, иди, чудо-богатырь, - я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
- Вот и поговорил с народом! Vox populi [1] послушал, мать его за ногу!
Скрипнула дверь. Чёрт побери, безопасность безопасностью, но всё же стоит приказать смазать проклятые петли. Нервы и без того натянуты струной, а мерзкий звук проходится по ним даже не смычком - пилой, оставляющей зазубрины. Вот хватит кондрашка невзначай!
Лёгкие шаги Марии Фёдоровны узнаваемы. Дражайшая супруга в свои годы умудряется не только выглядеть на тридцать лет, но и чувствовать себя так же. Злые языки, к сожалению ещё не подрезанные под корень товарищем Бенкендорфом, утверждали, что императрица играла с дьяволом в карты, поставив на кон бессмертную душу против секрета вечной молодости. Как сообщали рассказчики, царица совсем было проиграла, но появление вооружённого кочергой и винтовкой ревнивого супруга, то бишь меня, радикальным образом повлияло на результат.
В итоге состоявшегося выяснения отношений, чёрт лишился рогов, хвоста, целомудрия (тут как раз пригодилась кочерга), и был отправлен этапом на Аляску. Вечная же молодость досталась призом победителю, разделившему ещё в равных долях, не считая малой толики, выделенной присутствовавшему при допросе и аресте нечистого фельдмаршалу Кутузову.
Церковь в лице обер-прокурора Священного Синода отца Николая выступила с опровержением гнусных домыслов, но напечатанные во всех газетах Российской Империи статьи имели эффект хоть и положительный, но прямо противоположный ожидаемому. Читатели с серьёзным выражением лица кивали друг другу, многозначительно перемигивались, а та история обрастала всё новыми подробностями.
Да и плевать, честно сказать. Зато не придётся никому ничего объяснять, выдумывая причины столь крепкого здоровья и общей бодрости организма.
- Павел, ты тревожишься, я чувствую, - тёплые ладони привычно легли на плечи. - Что-то случилось?
- На душе нехорошо, - с Марией Фёдоровной можно и нужно разговаривать откровенно, как на исповеди. И даже более.
Впрочем, кое о чём лучше промолчать и там и там. Оно самому спокойнее, и душа не отягчена осознанием ввержения человека в пучину страстей. Негоже ставить любое из Божьих созданий перед выбором - поверить или нет, хранить или продать... Да, Господь даёт свободу воли, но лишь нечистый предлагает варианты. Поэтому исповедь для меня является формальностью, несмотря на то, что прошлой памятью императора Павла Петровича я очень верующий человек. Не набожный, а именно верующий. Понимание сего факта пришло не сразу, но и неожиданностью тоже не стало.