Автобус выплюнул нас на какой-то площади, покрытой серым асфальтом, около двухэтажного бетонного здания.
– Это Ялта? – Спросили мы с Нинзей хором.
– Это Ялта, – ответил водитель.
Мы вылезли, огляделись, нащупали взглядом магазин и направились к нему. Сразу же узнав в нас москвичей, за нами двинулись пять мужиков с табличками "сдаю квартиру" на груди. Взяли по пиву, вышли, мужики наперебой загалдели, предлагая варианты. Выбрали того, который поближе, отвели в сторону.
– Нам нужна двухкомнатная квартира на набережной с видом на море и нормальным ремонтом.
– Ну, это… того… четыреста гривен в сутки, – занервничал мужик, предчувствуя добычу.
– Тысяча гривен за трое суток.
– Ну, это… поехали.
Ехали мы две остановки на троллейбусе. Старом, задроченном, ржавом советском троллейбусе. На троллейбусе, при взгляде на который у меня странно щемило в сердце, а в голову почему-то лезли воспоминания о первом сентября 91-го года. Когда я, аккуратно причесанный, одетый в новенькую школьную форму, с ранцем за спиной бежал на свое первое "Первое Сентября". Когда директор школы, высокая седая женщина в строгом костюме и больших роговых очках, торжественно приколола мне на грудь октябрятскую звездочку, ласково потрепала по голове и сказала – "Теперь ты октябренок!". Когда через несколько месяцев всего этого не стало, и мы уже не знали, кто мы, октябрята или не октябрята, и будем ли мы когда-нибудь носить пионерский галстук. То было последнее "Первое Сентября" в стране Советов, и в память оно мне врезалось навсегда. Врезалось октябрятской звездочкой с кудрявым чуваком на ней.
– Ну, это… как его… выходим что ли.
Мужик вел нас уютными кривыми улочками, которые, извиваясь и кружа, сплетаются в причудливую паутину, образуя Ялтинский центр города. Мы почувствовали, как воздух стал соленым. Снова куда-то свернули и внезапно оказались прямо на набережной. Перед нами было море, где-то недалеко раздался гудок прогулочного катера, чайки, истошно крича, кружили над водой, высматривая добычу, на пирс неторопливо накатывались волны, превращаясь в пузырьки пены. По набережной степенно прогуливались отдыхающие, преимущественно пожилые люди. Старик-рыбак раскуривал трубку, глядя в море, паренек в белых брюках, красуясь перед своей девушкой, смазал в тире все свои выстрелы. Мы с Нинзей стояли и водили головами по сторонам, окунаясь в атмосферу этого маленького курортного городка.
– Далеко еще? – Спросили мы нашего провожатого.
– Это… да пришли уже, – он показал рукой на окна на третьем этаже дома, рядом с которым мы стояли.