— А что… — Кузьмич оценивающе окинул Толю с головы до ног, — подумаем.
— Слышь ты, хмырь, на коленях должен ползать перед таким человеком. Вот ведь не побрезговал, не поглядел на твою синюшную морду, потому что это Человек. С большой буквы, с самой заглавной. Руки ему должен целовать…
— Да ну, брось, Дмитрий, — смущённо сказал Кузьмич. — При чём здесь это… — Но руки на всякий случай засунул в карманы.
— А… — отчаянно махнул рукой Митька. — Разве он это может понять! Про это ему в школе не рассказывали… В общем, на, и чтобы одним духом, — тоном приказа закончил он, протягивая Толе трёшку.
Тот мгновенно исчез.
— А может, зря? — робко сказал Кузьмич.
— Надо, — убеждённо ответил Митька. — Ты видишь, судьба человека решается. Ведь как-никак, а он всё-таки человек. С ним ведь тоже надо по-человечески. Ему не прикажешь… Тоже подход нужен.
— В основном ты прав, конечно, — хорошенько подумав, согласился Кузьмич.
Толи что-то долго не было.
Очкарики ушли. Их место заняли какие-то озабоченные и чересчур трезвые люди, на вид приезжие. Они были в застёгнутых на все пуговицы мятых пиджаках, закусывали рыбными консервами, водку разлили за один раз и разбавили её пивом (отчего Митька высокомерно поморщился), потом долго не решались закурить, поглядывая то на запрещающие таблички, то на нарушителей. Потом всё-таки закурили и заговорили почему-то о колбасе и сгущёнке.
Сзади по-прежнему толкались в спину и уже выкрикивали: «подлещик», «проводка», «подъёмник», «верхоплавка»…
Наконец появился Толя.
— Обед. Еле достал… Пришлось крутнуться. Хорошо, у меня там кореш работает…
«А что? Действительно, расторопный малый», — подумал Кузьмич и пригляделся к Толе повнимательней. Теперь и синяк не казался таким страшным, и на отрешённой его физиономии проступило какое-то подобие выражения. Подбородок перестал мелко трястись, а кожа приобрела свекольный оттенок. В общем, теперь перед Кузьмичом стоял оживший Толя. И Кузьмича вдруг прорвало. Наверное, ему вскружила голову лёгкая победа над Митькой Петровым.
— Подумай сам, вот подумай, — говорил он, прихлёбывая из кружки портвейн, — что есть в твоей жизни? Какие радости? Какие победы? А без победы нельзя, без победы человек не человек. Ты как должен: поставил цель — и иди к ней. Не получается, а ты стисни зубы и иди. Споткнулся — ничего, есть коллектив, друзья. Поддержут. Поражение — ничего. Отдохни, наберись сил и снова иди к своей цели. Человек без побед и поражений некомплектен, как машина без колеса. На трёх никуда не уедешь… Вот Дмитрий, за что я его уважаю, нашёл в себе силы… И у тебя они есть… Руки опускать — последнее дело. А ты ещё поборись, схватись врукопашную со своей привычкой. Сейчас она, сука, тебя за горло держит, а ты её схвати, да покрепче, по-мужицки. Вон у тебя ладонь-то что лопата…