Всё забыл Павел Егорович. Он снова был молодым и бесшабашным. Он чувствовал взгляды соседей и старался держаться молодцевато и уверенно… Как Николай.
— Сколько же мы не виделись? — спросил Павел Егорович и лихо подхватил свой стакан.
— Считай, — сказал Николай и протянул руку за своим стаканом, — ты ушёл с завода, как только кончил… Когда это было?
— Диплом… Подожди, диплом я защищал, уже работая в отделе, в институте… А ушёл я, когда был на четвёртом.
— Ну и считай, — снисходительно улыбнулся Николай, покачивая свой стакан с водкой.
— Пятнадцать лет прошло, — сказал Павел Егорович и сам удивился.
— За это надо выпить! — с воодушевлением определил Николай. — Это будь здоров какой срок! Я имею в виду не за то, что мы не виделись пятнадцать лет, а за то, что встретились.
Он звонко чокнулся с Павлом Егоровичем и одним махом выпил. Рыжий сосед, поймав взгляд Николая, кивнул головой: мол, дело ясное, за это обязательно надо выпить, и опять обернулся к своим за поддержкой. Те вместо ответа полезли за бумажниками. Как-то само собой вышло, что радость старых друзей перекинулась и на них, и если начали они здесь без особого повода, по привычке, то теперь должны, просто обязаны были продолжать. Один из них встал с самоотверженным и решительным видом и вопросительно посмотрел на рыжего. Тот не глядя достал из кармана бумажку, — очевидно, он наизусть знал, где что лежит, — и безмолвно прикрыл глаза, что означало разрешение действовать. Потом коротко бросил:
— Ещё по чебурекам?
Уходящий сказал:
— Да.
— Вот почему они не могут здесь продавать? — напористо спросил рыжий, обращаясь прямо к Николаю.
— Коньяк продают, — ответил Николай и саркастически ухмыльнулся, считая, что само слово «коньяк» уже не требует никаких комментариев.
— И шампанское, — в тон ему подхватил рыжий и повернулся к оставшемуся товарищу за поддержкой.
— Шампанское, — хохотнул Павел Егорович.
— Ну что, Саня, — ласково сказал рыжий, обращаясь к оставшемуся товарищу, но уже так, будто он обращался от лица всех, — наверное, пора брать чебуреки, а? Толя сейчас прибежит. — Он говорил не тихим голосом, каким обычно разговаривают между собой люди в присутствии посторонних, а громко, как бы выражая общее мнение.
Николай протянул руку за бутылкой, потом предупредительно, по-особому посмотрел на рыжего и как бы между прочим спросил:
— Какой ваш стаканчик?
— Не надо, не надо, — замахал коротенькими конопатыми руками рыжий и даже со скрежетом отодвинулся от стола, показывая, что он вовсе не для того заговорил с соседями, чтоб ему налили.