Некоторое время машин вообще не было. И дома кончились. По обе стороны от дороги, в бугристом заснеженном поле, чернели изломанные силуэты каких-то непонятных строений. Павел Егорович остановился и опустил уши шапки. Сделалось совсем тихо… И вот в глухой тишине, беззвучно, как привидение, неизвестно откуда выползла странная машина, на которой не светилось ни одного огонька. В кабине никого не было видно, а кузов машины странным образом напоминал гроб, В воздухе (Павел Егорович это определённо почувствовал) запахло сырой землёй. Машина двигалась ровно посреди дороги, по самой разделительной полосе. Павлу Егоровичу стало жарко. Машина свернула в его сторону и прижалась к тротуару, и тут Павел Егорович с облегчением разглядел, что это обыкновенная песко-разбрасывательная (чёрт её знает, как она называется!) машина с кузовом, действительно похожим на гроб. Дверца у машины откинулась, и из тёмной кабины, пахнущей теплом и бензином, весёлый голос прокричал:
— Ну что, начальник, поедем?
Павел Егорович радостно закивал и торопливо забрался в кабину. Шофёр, которого нельзя было разглядеть в темноте, сладко, со стоном потянулся и дёрнул рычаг коробки передач. Мотор взревел.
— Куда поедем-то?
— В центр, — коротко ответил Павел Егорович и с удовольствием убедился, что решительность его не пропала.
От теплоты кабины, от весёлого и ладного говорка шофёра ему стало хорошо и спокойно. Он теперь не сомневался в правильности своего решения.
— Это мы можем, нам всё равно, где дорогу мостить, — сказал шофёр.
— Я ей покажу, в конце концов, кто есть кто… — бормотал Павел Егорович. — Я ей только пару слов скажу, не больше… Пусть раз в жизни правду послушает. А то она думает, что осчастливила меня…
— Ты, начальник, всё-таки не того… — насторожился шофёр. — А то загремишь… И я с тобой.
— Не беспокойся, друг, — торжественно заверил его Павел Егорович. — Я её не трону. Я только скажу пару слов, и этого будет достаточно.
Вот он, дом, большой, тёмный, темнее, чем во сне. Ни одно окошко не горит. И почему тут так воняет кошками? А табличка на двери — так и есть — начищена. Горит, как золотая…
Павел Егорович с наслаждением нажал на кнопку звонка. За дверью что-то слабо загудело. Он с сомнением прислушался и нажал ещё раз. «Разве мыслимо от такого звонка проснуться?» — подумал Павел Егорович и нажал на кнопку так, что побелел палец. Потом приложил ухо к двери, обитой потрескавшимся от старости дерматином.
— Ага… — сказал Павел Егорович, — ничего! — И начал стучать кулаком по глухому дерматину.
По пустой и сумрачной лестничной клетке снизу доверху пронёсся гул. С коротким, отчаянным «мявом» откуда-то из темноты выскочила рыжая кошка, сверкнула ошалелыми глазами и брызнула вниз.