Берег острова, со стороны открытого моря, не песчаный, вместо песка серые плиты растрескавшегося коралла густонаселённые крабами размером с кулак. Между плитами лужи, населённые муренами и мелкой рыбёшкой. Я оглядываюсь вокруг, обдумывая, что снимать. «Крак!». Сухой щелчок. Прямо у меня под ногами черно-белая мурена схватила краба и стискивает его челюстями. Этот звук — треск панциря под давлением её зубов.
Передняя часть тела мурены напряжена, пасть полуоткрыта и сжимается изо всех сил, краб шевелит клешнями и лапами, целясь мурене в морду. Я слежу за ними одним глазам и лихорадочно готовлю телекамеру. Включить, снять крышку, фокус… прежде чем я готов, всё закончилось: краб сбежал и мурена удаляется извиваясь, от камня к камню, снова ищет воду.
На подветренной стороне острова пляж, доступный только в отлив, позволяет подойти к огромным деревьям, которые стоят под самым берегом и служат жилищем тысячам птиц.
Их крики, то ближе, то дальше, шум крыльев, когда они взлетают и садятся на дерево, мешается с монотонным звоном комаров. Комары не очень реагируют на реппелент и кусают нас постоянно. Мы продолжаем снимать изнывая от жары и тяжести аппаратуры: большая телекамера, штатив, сумка с принадлежностями, сменной оптикой, с батареями, фотоаппарат, сумка с объективами, мачете. Пот стекает струйками со лба, смешивается с реппелентом, жжёт глаза и пачкает окуляр телекамеры.
— И подумать только! Дома нам завидуют!
— И считают, что мы в постоянном отпуске.
В действительности мы встаём всегда до рассвета, проводим дни снимая и фотографируя, пишем тексты для фильмов, делаем заметки, пишем главы следующей книги. Дни заполнены довольно плотно.
— Можно считать что это работа?
Если да, то это самая лучшая работа в мире.
— Кто знает, будут ли кому интересны наши съёмки на Чагос.
Птенцы фрегата, балансирующие на верхних ветках, вместе с птенцами олуш, смотрят на нас со странным выражением. Возможно они никогда не видели людей. Но напряжение от съёмки, поиска нужного ракурса, смены оптики, батареи немного нарушает очарование места.
Через пару часов мы усталые, но довольные возвращаемся на борт с плёнкой полной записей и двумя зелёными плодами папайи, сорванными с очень старого дерева с неимоверно кривым стволом. Делим их на двоих: каждому по половинке маленькой и по половинке большой. Их жёсткая и безвкусная мякоть кажется нам мягкой и ароматной.
Потом решаем попробовать раков отшельников.
— Послушай. Их не едят. — говорит, как всегда более осторожная Лиззи.
— Почему нет. Они же из семейства крабов и должны быть съедобными.