Но теперь? Лето почти закончилось, а деревенские жители Уэрфилда никогда не примут испорченный товар. И нельзя было предугадать, с кем она может сбежать в следующий раз. В Лондоне он сможет не спускать с вдовы глаз, и так как она упрямо притворялась, что все еще в трауре, то ему не придется представлять ее обществу, которое может быть еще более строгим в нравственном отношении.
– Я предпочитаю деревню, ваша светлость. Так будет полезнее для Нины.
– Почему? Вы сказали, что она не больна.
– Ей уже лучше, просто у нее хрупкое здоровье.
Что-то в ее голосе заставило Лиланда замедлить шаги и в первый раз внимательно приглядеться к младенцу.
– Боже, если это хрупкое здоровье, то мне не хочется видеть того, кого вы назовете больным. – У малютки было измученное выражение лица и синеватый оттенок кожи. Она дрожала и конвульсивно дергала ручками. – Клянусь Юпитером, мы должны были поехать в экипаже.
– Нет, я думаю, так было бы еще хуже – со всей этой пылью, сквозняками и тряской. Яхта обставлена намного лучше, чем большинство гостиниц, в которых мы останавливались.
Уэр кивнул и снова зашагал по салону.
– Уэр-Хаус в Лондоне еще комфортабельнее. Будет легче распустить слухи о том, что этот ребенок – посмертный дар Тони.
Грейс-Энн настойчиво повторила.
– Мы с детьми будем намного счастливее в деревне.
– Но у меня есть дело, которым я должен заняться в Лондоне, и обязанности перед Министерством иностранных дел, так что именно туда мы и поедем. – Чтобы подчеркнуть свои слова, он ударил кулаком по штурманскому столу, карты с которого разлетелись в разные стороны.
– Я знаю, в чем дело, – обвинительно произнесла Грейс-Энн. – Вы затягиваете путешествие, надеясь, что Нина умрет прежде, чем вам придется признать ее!
– Боже мой, женщина, неужели у вас такое мнение обо мне!
– Не хуже, чем ваше мнение обо мне, я уверена, – крикнула она в ответ.
– Я никогда не желал смерти ребенку! Как вы смеете обвинять меня в чем-то подобном!
– Тогда почему вы даже не взглянули на нее?
– Я только что взглянул! И если бы я уже не решил отправиться в Лондон, то передумал бы. Доктора там намного лучше.
– Нине не нужен доктор; ей просто нужно время и любовь. До этого вы ни разу даже не побеспокоились взглянуть на нее. Как вы можете знать, что ей нужно? – Теперь уже Грейс-Энн поднялась и начала ходить, чтобы успокоить младенца, закапризничавшего при звуках сердитых голосов.
– Это потому, что все, что я видел – это ее рыжие волосы.
– У моей матери были рыжие волосы. Все в Уэрфилде вспомнят об этом.
– У меня все равно дела в Лондоне.