– Прекрати кричать на меня! Все постоянно кричал на меня! И я построила свои планы: я собираюсь выйти замуж за Лайама и убраться отсюда. Я не хотела никакого ребенка, я же говорю тебе. И никто никогда не говорил мне, что я должна считать. Что, по твоему мнению, мама собиралась рассказать мне по поводу размножения?
Нет, Грейс-Энн не могла представить, как их тревожная матушка объясняет семнадцатилетней дочери тайны брачной постели. Миссис Беквит ни слова не сказала самой Грейс-Энн, даже в день ее свадьбы. Тони только рассмеялся и сказал, что сам ей все покажет.
– Я подумала, что смогу каким-то образом избавиться от ребенка, если не хочу его.
Некоторые из женщин в армии намекали на нечто подобное, но Грейс-Энн определенно ничего не знала об этом.
– Но Лайам сказал, что это будет грехом.
А переспать с невинной девушкой – это не грех? Но не важно, что сделано, то сделано, и если уж нельзя все вернуть назад и сделать по-другому, то нужно придумать, как это исправить.
– Папа ответил отказом?
– Он заявил, что раньше увидит меня горящей в аду, чем позволит мне выйти замуж за паписта. Думаю, что для него это одно и то же. А никто другой не сможет поженить нас, так как я несовершеннолетняя.
– Но он знает о ребенке? Несомненно, это должно иметь значение, даже для папы.
– Лайам должен был сказать ему, когда просил позволения жениться на мне. – Пру села на кровати. – Ты можешь пойти и поговорить с ним, Грейси. Тебя он послушает.
Если бы даже сам Всевышний шептал на ухо Беквиту, то викарий все равно бы не стал слушать. Ни одна его дочь не выйдет замуж за человека, не принадлежащего к единственной истинной вере, и все тут.
– Но что, по-твоему, должна делать Пруденс, папа? Это ведь не просто флирт, который она перерастет, если ты запретишь ей встречаться с молодым человеком. Речь идет о ребенке!
Викарий захлопнул Библию, которую изучал, словно мог таким же образом закончить этот разговор.
– Тогда она может произвести его на свет в работном доме, мне это безразлично. Или пойти и жить в грехе со своим конюхом. Она уже согрешила, какое это будет иметь значение для ее бессмертной души?
– Но что будет с ребенком, папа? Неужели ты позволишь, чтобы твой собственный внук был заклеймен ублюдком? Его жизнь навсегда окажется разрушенной, хотя само дитя ни в чем не виновато.
– Это не мой внук. Пруденс больше не моя дочь. – Он снова открыл Библию, в самом начале, и указал на семейные списки. Пруденс Линн Беквит была перечеркнута толстой черной линией. Несколько раз. Если бы Грейс-Энн не знала, что за имя там написано, то не смогла бы разобрать его.