Глаза его медленно закрывались, а она продолжала целовать его; внутренний голос ей подсказывал, что это, возможно, в последний раз.
Немного помедлив, Софи стала расстегивать пуговицы на рубашке мужа, но он, перехватив ее руку, прошептал:
– Они могут вернуться.
Софи взглянула на дверь. В спальне герцогини не было засова – ни снаружи, ни внутри. И если она сейчас разденет Тристана… Трудно было представить, что сделал бы Гарет, если бы снова застал их в постели.
Она вновь прижалась к мужу.
– Прости, я… я только хотела коснуться тебя.
– Знаю, любимая. Я тоже этого хочу. Безумно хочу тебя, Софи.
«Возможно, это было бы в последний раз…» – промелькнуло у нее.
– Сегодня ночью я приду к тебе, любимая. Хорошо?
Софи кивнула, опустив глаза; ее терзали угрызения совести. Тристан, казалось, понял это и снова прижал ее к себе.
– Ты моя жена, – пробормотал он. – Все еще моя…
И он был прав. В его объятиях она теряла голову – не было смысла это отрицать. Да, она ПРИНАДЛЕЖАЛА ему и, как всегда, хотела его.
Его рука скользнула ей под платье, и она тихонько застонала.
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и рука Тристана отдернулась. На Софи же словно выплеснули ведро ледяной воды. Дрожа от страха, она встала, оправила юбку и подняла глаза.
Гарет! Ну конечно! Ее грудь пронзило сознание вины, когда она увидела его искаженное мукой лицо. Ох, она снова причинила ему боль.
А Гарет по-прежнему стоял на пороге. И казалось, его голубые глаза превратились в осколки льда. На нем был все тот же черный плащ, из-под которого виднелись поношенные грязные сапоги. Светлые волосы были растрепаны, словно он неделями не причесывался. А рука его сжимала огромный пистолет. Оружие, несущее смерть.
Позади Гарета стоял страж, которого ранее увел мистер Фиск. И у него тоже был пистолет.
Софи едва сдержала крик. Ноги ее подогнулись, и ей показалось, что она вот-вот упадет.
– Не можешь держать руки подальше от моей жены, не так ли, Уэстклиф?
Голос Гарета был спокойным, но это не обмануло Софи; выражение его лица из болезненного превратилось в убийственное. А шрам на лбу стал красным, как огонь, и, казалось, даже изогнулся от ярости.
– Она моя жена, – не повышая голоса, ответил Тристан.
Гарет изогнул бровь и, вскинув руку с пистолетом, прицелился в грудь Тристана.
– Софи, пожалуйста, отойди. Пуля из этого пистолета способна продырявить сразу двоих, и я не хотел бы, чтобы она в тебя угодила.
Эти жуткие слова привели Софи в чувство.
– Что это ты вытворяешь?! – воскликнула она, заслоняя Тристана. Бог видит, если Гарет намерен был его убить, – пусть расправится сначала с ней!