— Да, ваше величество, — собрал остатки мужества Павшин. Он уже успел неплохо узнать царя и понимал, что отстаивать свое мнение сейчас небезопасно, но куда опаснее будет от него сразу отказаться.
— Ладно, тогда взвесим их деяния по пунктам. Итак, эти трое, небось еще и спьяну, затеяли драку. Явный минус. Не смогли справиться с одним студентом, что еще хуже. Зато благодаря их дурости я узнал о существовании человека, которому, похоже, самое место в моей охране, что явно заслуживает награды. В общем, Тихон Петрович, решай сам.
При этих словах у капитана отлегло от сердца.
— Вот тебе чек на пятьдесят рублей, получишь в кассе, — продолжил молодой царь. — А уж как ты будешь разбираться со своими людьми — твое дело.
Теперь только бы тот студент подошел государю, с облегчением подумал Павшин, и вся эта история тогда даже послужит к моей пользе. Вот только деньги, пожалуй, все-таки придется передать на лечение пострадавшему. Хотя ему, недоумку пьяному, и восьми рублей хватит. Или даже семи.
Однако через полтора часа императору сообщили фамилию отличившегося студента, и весь план аудиенции пришлось срочно менять. Надо же, Михаил Васильевич прорезался! Вообще-то Новицкий собирался привлечь его несколько позже, когда он хоть немного подучится, но, раз такое дело, придется искать место Ломоносову прямо сейчас. И, ясен пень, не в охране.
Михайло зашел в небольшую комнату, по центру которой располагался стол с двумя стульями, а император стоял рядом. И вовсе он не выглядел мальчишкой — если не знать, что ему всего пятнадцать лет, то с виду можно смело дать года на четыре больше. А в глаза посмотрев, еще столько же добавить, если не вдвое.
Ломоносов в некотором смущении отвел взгляд и наткнулся им на свое отражение в одном из многих зеркал, висевших по стенам кабинета. Господи помилуй, ну и рыло! В бронзовой пластинке оно и вполовину таким похабным не гляделось. А уж одеяние…
— Проходи, садись, встреча у нас сейчас неофициальная, так что ни кланяться, ни тем более на колени становиться не нужно, — приветливо сказал царь и сам первый сел на дальний от двери стул. — Как же это ты так, а? Я ведь как раз начал присматриваться к вашей академии, есть ли там способные ученики. И вдруг чуть ли не самый лучший из них такое учиняет! Будь любезен объясниться, Михаил Васильевич.
— За товарища я заступился, ваше величество! Хромову же Пашке господь сил совсем не дал и характером обидел, он за себя постоять никак не может. Зато в латинском и греческом языках наипервейший.
— Вполне достойный мотив, — кивнул царь. — Вот только отчего ты дело свое прекратил на половине? Первому-то выдал от души, мне уже описали. Зато второй, который тебе морду слегка попортил, на своих ногах ушел, а третий и вообще убежал.