У меня не было никакого желания выслушивать очередную притчу Олава. Я имел представление, каково их воздействие на слушателей: обычно истории эти вызывали у людей чувство недоумения и раздражения. Ну, как если бы пришлось наблюдать за дурной собакой, кусающей руку хозяина. В нашей компании и без того наметился серьезный разлад, не стоило усугублять дело ненужными спорами. Я так и сказал вслух, и Олав безразлично пожал своими костлявыми плечами. Ну, нет так нет…
— А я бы послушал, — раздался глухой голос из того угла, где прикорнул Квасир.
Темная повязка закрывала оба глаза побратима, ибо он жаловался, что пламя костра слишком яркое для его единственного глаза. Я был уверен, что ему наплевать на истории Олава, а настаивает он лишь в угоду жене. В душе я проклинал настырность Квасира. Но спорить мне не хотелось, и я кивком выразил свое согласие.
— Итак, жил на свете один орел, — снова заговорил мальчик. — Еще совсем молодой, только-только входил в силу… но был он гордым и тщеславным. История эта произошла в дальних краях (не спрашивайте меня, где именно) и очень-очень давно — так, что и не вспомнить, когда точно… Знаю только, что в те времена драконы предпочитали ходить по земле, а не прятаться со своим золотом в мрачных подземельях.
— О, если это история про золото, то я с удовольствием ее послушаю, — радостно воскликнул Финнлейт и тут же заработал тычок под бок от сидевшего рядом Оспака.
— Один такой дракон водил дружбу с нашим орлом, — продолжал Воронья Кость. — Во всяком случае, дракон с удовольствием проводил время в обществе орла и частенько приглашал его в свое скромное жилище. А поскольку дракон был гостеприимным хозяином, то орел с радостью принимал его приглашения. И дня не проходило, чтоб орел не наведывался в гости к своему другу дракону.
— Хейя! — отозвался Хаук. — Мне тоже довелось отведать гостеприимства дракона. Отличная штука!
И он отсалютовал мне деревянной кружкой так, будто это был наполненный медом пиршественный рог, а мы с ним сидели в уютном гестерингском жилище.
Остальные поддержали Хаука веселыми смешками. Не составляло большого труда увязать «дракона» с моим собственным именем — равно как и догадаться, кого описывал рассказчик под видом орла. Чертов мальчишка! Я почувствовал, как по спине у меня поползли мурашки. Судя по всему, это будет наихудшая история Вороньей Кости.
— И всякий раз, как орел покидал жилище дракона, он громко смеялся, — продолжал рассказывать Олав своим тонким, заунывным голосом. — Орел летел и думал, как ловко он устроился. Он-то регулярно наслаждался щедростью дракона, а тому никак не подняться в его поднебесное гнездо.