— Мартин лишь головой сокрушенно покачал — мол, бывают же такие глупцы! — и отправился восвояси. А Финн продолжал рубить ветку и тоже посмеивался над глупостью священника. Хотя… посмеиваться-то он посмеивался, но сам поглядывал по сторонам: не притаился ли где невидимый Мартин-колдун? А то, не ровен час, еще обидится и проклянет…
И вдруг — совершенно неожиданно — ветка сломалась, и Финн полетел на землю. Лежал он, значит, с дубовой веткой под задницей и вспоминал недавний разговор с Мартином-монахом. И чем больше вспоминал, тем больше убеждался: дело здесь нечисто. Не иначе, как этот самый Мартин обладает даром предвидеть будущее. «Он же сказал, что ветка сломается, я упаду и убьюсь, — рассуждал сам с собой Финн. — Ветка и впрямь сломалась — именно так, как он предсказал. Понятно… он ведь священник и в таких делах разбирается». И тут Финна осенило: раз все произошло, как предсказал Мартин, значит он, Финн, уже умер! Ну, он и остался лежать — как если бы в самом деле умер.
Квасир давно уже колотил себя по ляжкам и тряс головой от восторга. Они с Ионой так смеялись, что вынуждены были поддерживать друг друга. Финн время от времени что-то хмыкал из своего угла, но каждый его протест лишь подогревал всеобщее веселье.
— Как я уже сказал, Финн даже не пытался встать. Лежал себе и лежал, словно мертвый, — продолжал Олав. — И шли мимо его друзья… назовем их Иона Асанес и Квасир Плевок. Увидели они, что друг их лежит без движения, и принялись его тормошить. Уж они его и трясли, и по голове колошматили — все без толку. Финн твердо решил, что умер, ну, и вел себя, как мертвый. Друзья пробовали поставить его на ноги, но Финн падал обратно. Ибо где ж это видано, чтобы мертвый человек стоял на собственных ногах?
Тут даже Финн заулыбался. Хоть он и сидел в дальнем углу, но глаза мои уже привыкли к темноте, и я различал лицо побратима в скудном свете, падавшем через решетку.
— В конце концов Иона и Квасир Плевок тоже уверовали в смерть своего друга. Ну, делать нечего, взвалили они его на плечи и собрались нести домой. Только двинулись в путь, как Финн подал голос. «Топор мой прихватите, олухи!» — сказал он. Один из друзей вернулся за топором, затем пошли они в деревню. И всю дорогу обсуждали, как не повезло несчастному Финну, что он умер таким жалким образом.
Рано ли поздно, а дошли друзья до развилки дороги. Здесь они остановились и заспорили: каким путем идти дальше. Квасир Плевок хотел двигаться вдоль реки, а Иона настаивал, что следует подняться на горку. Слушал их Финн, слушал… Наконец надоело ему это, приподнял он голову и указал на верхнюю дорогу. «Ступайте туда, — сказал он. — Я тоже этой дорогой пришел». После чего снова закрыл глаза и замолчал. Друзья прекратили спорить и потащили Финна через холм, все так же горестно оплакивая его кончину. Перевалили они через холм и, действительно, увидели вдалеке деревню. Порадовались они, что друг их оказался прав.