Вскоре автономные республики стали провозглашать суверенитет, а осенью 1991 — весной 1992 гг. процесс вступил в русло практического осуществления с тенденцией пройти этапы, недавно пройденные при отделении союзных республик от СССР: 1) разговор о возрождении национальной культуры, 2) уверения в том, что кроме хозяйственной самостоятельности ничего не нужно, 3) законы о языке с целью вытеснения русского населения, 4) суверенитет «в составе» с верховенством республиканских законов, 5) суверенитет с собственными силовыми структурами и без упоминания в конституции вышестоящего «суверенитета», 6) провозглашение полной независимости. Подписанный весной 1992 г. «Федеративный договор» окончательно превратил это образование в подобие СССР, причем начались те же разговоры, что процесс «национально-освободительного движения» бывших автономных, а ныне суверенных республик необратим, и надо идти им на любые уступки, «а то они уйдут», и снова была пущена в ход логика, согласно которой для того, чтобы предотвратить распад государства, следует побыстрее сделать это самим.
Хотя тенденция к территориальному распаду РФ де-юре после многочисленных жертв и унижений (чего стоит договор, подписанный Ельциным с Чечней в 1996 г.) была приостановлена, но внутреннее её устройство осталось рыхлым и при благоприятных обстоятельствах к распаду готовым. Основным принципом её существования (в конституции он закреплен как незыблемый) был провозглашен федерализм (чего, однако ещё и кажется мало: то и дело раздаются голоса с требованием «реального», «подлинного» и т.п. федерализма). Когда РСФСР стала «независимой» объектами «федерализма» стали уже и чисто русские области. Под предлогом «уравнения в правах» национальных республик и русских областей (при том, что республики все равно остались «равнее») Россия была искусственно раздроблена на десятки удельных княжеств. Одно время речь даже шла не о «конституционной», а о «договорной» федерации. То есть существующей только потому, что «субъекты» якобы пожелали добровольно объединиться (а могли, по смыслу такого подхода, и не пожелать) и «создали» Российскую Федерацию. Никакой России раньше как бы и не было, её как бы создали десятки непонятно откуда взявшихся «суверений». Несмотря на то, что своеволие региональных «баронов» и фактическая независимость вкрапленных в тело страны «этнократий» создавали очевидные неудобства в плане управляемости страны и дееспособности государственной власти, считается нужным делать вид, что такое «устроение» для России не только естественно, но и единственно возможно. Насколько большое значение придается этому фактору заметно по тому вниманию, с которым «мировое сообщество» относится ко всякому «нарушению принципов федерализма» в РФ, тогда как от любого другого осколка СССР федеративного устройства не только не требуется, но, напротив, пресекаются любые попытки поднять этот вопрос (хотя оснований, казалось бы, в других случаях, например на Украине и в Грузии, гораздо больше).