Последующие четыре года прошли для Гладис спокойно. Проблема с кем бы сходить куда-нибудь в выходные, которая мучительно переживалась ею из-за отсутствия ухажеров, разрешилась сама собой благодаря Алисии, которая неизменно составляла ей компанию в ее походах в театры и кино. Тем для общения им хватало, поскольку обе были одержимы любыми проявлениями искусства. Как-то, при удобном случае новая подруга рассказала Гладис — откровенно, хотя и с должной целомудренностью — историю своей связи с одним женатым мужчиной, с которым она перестала встречаться несколько месяцев назад, когда решила вернуться к творчеству.
Политическое сознание
15 сентября 1955 года произошла революция, свергнувшая режим Хуана Доминго Перона. В тот день Гладис не пошла на занятия, опасаясь уличных беспорядков, встала поздно и попросила домработницу, которая служила у них в доме всего несколько месяцев (в последнее время прислуга менялась часто, из-за того, что Клара Эвелия экономила на питании), чтобы та приготовила ей кофе. Домработница налила чашку и, не в силах далее сдерживать слез, выбежала в подсобное помещение. Гладис, наполнившись состраданием к девушке, отправилась за нею вслед и, не видя другой причины, принялась утешать ее, говоря, что новое правительство не бросит на произвол судьбы трудящихся и что, наоборот, обеспечит стране прогресс и благосостояние. Однако та продолжала плакать, ничего не отвечая. Гладис спросила себя саму, почему ей доставляет такое удовлетворение крах Перона. Потому, что его режим был фашистским, ответила она на собственный вопрос, а нельзя забывать, на что оказались способны Гитлер и Муссолини, очутившись у власти. Кроме того, с уходом Перона больше не приходилось опасаться запрета на ввоз журналов мод и иностранных фильмов. И, наконец, у матери не будет больше возникать проблем с прислугой. И удастся остановить инфляцию.
Профессиональное формирование
Что касается ее профессионального формирования, Гладис продолжала совершенствовать технику лепки, однако не скрывавшееся ею стремление соблюдать классические каноны, и даже неосознанная тенденция колировать великих мастеров снижали ее способность к самовыражению. По мнению ее хулителей именно этот конформизм и подражательность позволили ей в 1959 году получить единственную присуждавшуюся ежегодно государственную стипендию, которая давала право на пятнадцатимесячную стажировку в Соединенных Штатах. К тому времени ей исполнилось двадцать четыре. Поданная заявка и надежда на присуждение стипендии составляли смысл ее жизни на протяжении двух лет по окончании художественного Института. Гладис была уверена, что стажировка разрешит все ее проблемы: в Соединенных Штатах ее, как иностранку, будет окружать ореол таинственности и привлекательности, и на каком-нибудь светском рауте она познакомится с экстравагантным дирижером симфонического оркестра — венгром или австралийцем — и, возможно, в придачу, с английским романистом, что положит начало классическому любовному треугольнику. В воображении она всегда отдавала предпочтение европейцам, как правило, изгнанникам — жертвам какого-либо трагического конфликта, подобного Второй мировой войне.