«Пошел вон, каркаешь еще тут», – устало отозвалась Лика, привычно загоняя иронического пессимиста поглубже и расслабляясь в кресле. Чего дергаться-то, минут через десять она так или иначе все узнает. Хотя насчет вибрации внутренний голос не соврал – или это просто врывающийся в пробитую снарядом дыру ветер?
Но девушка ошиблась.
Не прошло и пяти минут, как гравилет неожиданно заложил вираж и пошел к земле – бортовой компьютер высмотрел-таки внизу подходящую для посадки прогалину…
Утром Лидка проснулась со странным ощущением какой-то, ну, непоправимости, что ли? Может, это ощущение было как-то связано с ее сном? Вот только что именно ей снилось? Девушка напряглась, пытаясь вспомнить, но мозг упорно не давал ответа на мучивший вопрос. За завтраком она была непривычно тихой, и Патрик воспринял это как хороший знак, видно, решив, что она слегка оклемалась после гибели Романа. Зато Данила, наоборот, сидел и тревожно мерцал своими вечно смеющимися, но всепонимающими глазами. И, глядя в его глаза, она вдруг вспомнила: ей снился Роман. Он молча стоял и глядел на нее, а потом так же молча повернулся и пошел. «Подожди!» – закричала девушка, а он оглянулся, остановился и тихо сказал: «А ведь ты меня предала, Белка. Предала-предала, даже не спорь!» Что означал этот сон? Может, Роман не погиб? Может, ей нужно было пойти и поискать, вдруг он там лежал – раненый, истекающий кровью? Ведь выжил же Патрик, и Данила уцелел, один из всего отделения…
Завтрак закончился в полном молчании. Посуду взялся мыть Патрик – несмотря на импровизированный корсет из бинтов, туго стягивавший его грудь, и необходимость опираться на костыль, он уже чувствовал в себе силы «хотя бы на это». Обед обещал Данила, и у Лидки нежданно образовался полностью свободный день, исполненный душевных страданий и прочего «самоуничижения», который, более-менее успокоившись, она посвятила исследованию дома. Интересно же – Данила еще при первом осмотре смог столько всего разного узнать, а она, так уж получается, уяснила только то, что в доме четыре комнаты, два коридора, санузел и кухня-столовая. Кстати говоря, действительно странный дом! Комнаты оформлены в разных стилях, но все «под старину». Одна напомнила Лидке любимую детскую книжку с мифами Древней Греции, другая – известную голографическую постановку «Три мушкетера». Не то чтобы в комнатах были предметы из соответствующих эпох, но, так сказать, общий стиль. В третьей комнате, оформленной совсем уж в непонятном ключе, на взгляд Лидки – совершенно несуразно, в потолке обнаружился небольшой люк, и, следовательно, можно было забраться на чердак. Чердак! Священное слово, многократно встречающееся во всяких книжках – старых или про старые времена. Именно на чердаках дети играли в прятки, изобретали машины времени, пугались привидений и находили «таинственные клады». Отец как-то долго пытался объяснить маленькой Лидке всю потаенную магию этого слова и самого помещения, но потом махнул рукой. Правда, позже выяснилось, что он и сам-то был знаком с этим понятием только по книгам и рассказам деда, который когда-то очень-очень давно, когда был еще совсем мальчишкой… И вот сейчас у девушки неожиданно появилась возможность воочию познакомиться с предметом детских мечтаний. Конечно, там могла оказаться и самая обычная комната, кажется, она называется «мансардой», но тогда наверх вела бы настоящая лестница, а не люк. Кстати, насчет лестницы – Лидке бы она вовсе не помешала, ведь нужно же на чем-то стоять, открывая люк? Недолго думая, Лидка пододвинула шкафчик, как и все в этой комнате, довольно нелепый, фиолетовый в оранжевых и зеленых разводах, и без сожаления влезла на него ногами. Люк подался достаточно легко, путь наверх был открыт, однако девушка с минуту смотрела в черный квадрат: лезть наверх неожиданно стало страшно.