— Ашир! — позвал меня вдруг девичий голос, и я вздрогнул и обернулся — неужели Кумыш?
Но то была не Кумыш. Нязик — вот кто это был, она тоже в этом году закончила школу, более того, несколько лет мы с ней учились в одном классе, но не обращали друг на друга никакого внимания. Нязик пошла работать в колхоз и теперь спешила догнать подруг, но, увидев меня, остановилась и спросила с вызовом:
— Ты чего это слоняешься здесь с раннего утра, будто тебе нечем заняться, а?
— Что-то я не вижу, чтобы и ты чем-то занималась.
— Я-то работаю, — ответила Нязик.
— Давно ли?
— Уже полмесяца.
— А я уже месяц ночами поливаю огороды.
— Ну, ты и выдумщик, Ашир. Месяц. А экзамены?
— Вот именно, экзамены. Думаешь легко ночью работать, а днём сдавать экзамены. У меня в аттестате всего три четвёрки, остальные пятёрки, так что стыдиться мне нечего.
— Но и гордиться тебе особенно нечем.
— Это ещё почему? Ты на что намекаешь?
— Ах, какой ты стал недогадливый. Как будто сам, не знаешь?
Я схватил её за руку.
— Пусти, — Нязик сделала попытку вырваться.
— Отпущу, если скажешь, почему я не могу гордиться своим аттестатом.
— Потому… потому, что всеми своими пятёрками ты обязан Кумыш, понял почему.
От удивления я выпустил руку Нязик.
— Это ещё что такое? Кому пришло это в голову?
Нязик потирала руку.
— Какой ты грубый, Ашир. Совсем не умеешь с девушками обращаться.
— Кто так говорит, Нязик?
— Кто, кто… Все так говорят. Весь класс. Все говорят, что если бы Кумыш не помогала тебе изо дня в день, то и ты знал бы не больше других, а так твои успехи — это просто успехи Кумыш.
— Ну а если и так — что плохого в том, что Кумыш помогала своему товарищу. Разве она помогала только мне? Она никому не отказывала в помощи, разве не так?
— Да нет, никто не говорит, что она никому, кроме тебя, не помогала. Только вот ещё что говорят; «Учила, учила Ашира Кумыш, да и поймала в свои сети».
Теперь в её голосе была досада, которую Нязик не успела скрыть. Мне вдруг пришла в голову мысль, что я, может быть, ей нравился. И вот теперь она насмехается. «Поймала в сети!» Какая чепуха.
Нязик внимательно глядела на меня.
— Значит, говоришь, не спишь ночами. А сам удивляешься, что люди всё замечают.
По-моему я стал краснеть. Намёки Нязик были мне непонятны. В них не было ни слова правды, а всё равно я покраснел, будто и впрямь меня поймали на чём-то нехорошем. Нязик засмеялась:
— Ах, Ашир. Значит и впрямь ты потерял голову. Смотри, какой ты красный. Да, можно позавидовать той, из-за кого ты не спишь ночами.
Я уже был не рад, что связался с этой Нязик.