— До чего же вовремя он взял отпуск. Как чуял… — я перехватила укоризненный взгляд нашего фотографа и возмутилась:
— Да я не о том! Просто, чем больше человек в настоящую минуту нужен, тем меньше шансов его найти!
— Почему ты ничего не сказала Маринке и Ромке?
Я опустила глаза, не имея не малейшего представления, как этот факт объяснить.
— Не знаю, — окончательно убедившись, что с логической точки зрения прояснить мотивы своего поступка не удастся, призналась я. — Мне как-то неудобно перед ними, а особенно перед Кряжимским, за то, что я почти подозреваю его в совершении убийства.
— А я?
— А твоя помощь мне просто необходима, — честно сказала я. — Я знаю, что время от времени вы общались с Кряжимским и не на работе, хотя, конечно, кто из нас этого не делал… Может, он что-нибудь тебе рассказывал про Степана?
Виктор сосредоточенно вертел на вилке нетронутый блинчик.
— Если человек несчастлив, значит, у него на это есть причины, и насильно счастливым его не сделаешь, — вздохнул он наконец, положил блинчик обратно и взялся за чашку с чаем. — Так и со Степой получалось: Кряжимский уже избрал ему будущее — талантливый журналист, а парень еще и сам не знал, чего ему в этой жизни надо. К тому же Степа крепко засел на игле, а бросить воли не хватало. Кряжимский за ним как второй папа ходил, еду приносил, когда у парня и крошки дома не было, давал денег за квартиру заплатить, разговаривал с ним, одним словом, помогал как мог. И хотя парень не учился толком, его почти выгнали из института, и шлялся он неведомо где, думаю, случалось и квартирные деньги переводить на наркотики, ты же знаешь нашего Сергея Ивановича — упрям как черт. Да и парень все же не совсем дурак был: понял, что чего-то еще хочет в жизни, и взялся за ум.
— Да, я помню: Кряжимский хотел нас как-то познакомить с юным дарованием, будущей звездой журналистики, — подтвердила я, про себя изумляясь столь необычному для молчуна Виктора монологу. — Как тогда Ромка на него дулся, вспомнить страшно!
— Все оказалось не так просто, — продолжал Виктор. — На наркотики деньги нужны, Степан и связался с какой-то компанией. Потом соображать стал, понял, куда вляпался, но ведь, когда доза нужна, все по барабану. Уж не знаю точно, что они там еще натворили, но, по словам Кряжимского, разграбили пару ларьков и один сожгли, а также проникновенно беседовали по ночам с поздними прохожими, убеждая их пожертвовать деньги на хлеб несчастным и немощным. И вроде бы, когда Степа решил завязать, нашел работу, он тогда даже деньги Кряжимскому вернул, кое-кто из его «друзей» начал возмущаться, что же, мол, мы, гад, недостаточно для тебя хороши? Чумарили, в общем, и не отпускали.