Один из силуров, с частично сорванными с его изорванного плаща алыми нашивками — Алуайа знала, что это обозначает статус генерала — дернулся, рефлекторно, как от удара.
— Я дозволяю вам говорить — и отвечайте мне, Баронессе Алуайе, сразу же. — Процедила она.
Бывший генерал поднялся на ноги, слегка склонив голову, но яростно глядя исподлобья на нее. Какое милое сопротивление. Прямо как она когда-то вымаливала прощение у Кормато, а до того — пошла на суд его отца вместе с Яртом… Краткое ассоциативное воспоминание вызвало у нее прилив гнева, заставив сжать стальные кулаки с резким скрипом сервомоторов.
Генерал вновь вздрогнул, но ответил.
— Мы вернулись за нашими владениями. Этот город — часть Империи Силуров, и владение моего Великого Рода…
Алуайа, все еще испытывающая ярость из-за нечаянно вспыхнувших воспоминаний о ее прошлой слабости, взмахнула железом когтей, прерывая силура.
— Ты слышал, а второй раз я не повторяю. Баронесса. Алуайа. Или это сложно для вашего разума? Тогда мне не нужны такие слабые умы.
— Баронесса Алуайа… — Сжав челюсти, добавил офицер. — Я не знаю откуда вы пришли и кто призвал вас. Но наша Империя ведет войну со Светом — и эти земли были захвачены ими, людьми и нашими забывшими истину сородичами — эльфами. С их прислужниками. Поэтому мы не ожидали встретить здесь кого-либо еще, идя за своей землей!
Алуайа уже немного успокоилась. В конце концов, она всегда гордилась — и небезосновательно — своей способностью к манипуляциям. И на этих офицеров у нее были свои планы. В конце концов, завоевать целый мир без помощи служащих тебе местных, с ее ресурсами, довольно сложно. Тем более, если Ярт вдруг падет в своей бессмысленной и беспощадной борьбе с мироустройством, пытаясь исправить то, что частично и сам создал в своем древнем бунте против порядков Цитаделей…
— Что ж, это достойное объяснение. Которое я могу принять. И поэтому вы не будете казнены тут же, а можете говорить со мной.
Процедила она сквозь обожженные губы. Дыхание с хрипом вырывалось сквозь щели маски, резонируя эхом, добавляющим басовитости ее интонациям. Она любила свой нынешний облик — настоящее произведение искусства. Где каждая деталь вынужденно-искалеченного образа служит своим целям. Её целям.
Генерал оглянулся на своих товарищей, очевидно раздумывая, начать ли говорить дальше. Но сдержался, промолчав. И правильно — она не давала разрешения на это, ведь она не закончила пока свою речь. А каждое противоречие слуг и смертных ее власти — должно караться. Она — не Ярт, готовый просто так, даже обладая могуществом, пить из одной лохани с низшими. Время ее слабости и так изрядно затянулось — и спасибо тебе, помянутый Ярт, за то, что ты помог мне это изменить. Простив даже за манипуляции, раскрытые противной Ксаной. Благородство Ярта, конечно, хорошо. Она готова отплачивать ему тем же, если вдруг понадобится. Но не остальным.