Поллок хватал ртом воздух, как будто с его груди убрали дефибриллятор. Теперь красное пятно растеклось уже на левом плече.
— Нет! Нет! Нет! — Имон Поллок бился на полу, вопя от боли и ужаса и выставив руки, словно они могли защитить его от следующей пули.
— Гэвин! — Розенблаум покачал головой. — Прекрати это. Ты что, рехнулся? — Он сделал еще шаг к столу.
Дейли направил на него револьвер:
— Не двигайся.
И тут же снова прицелился в Поллока.
— Нет, нет, ради бога! Пожалуйста, не надо! Господи, нет! — пищал Поллок, елозя по ковру.
Дуло смотрело ему в промежность.
— Нет. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Нет!
Антиквар выстрелил в темное пятно.
Поллок издал звериный вой. С искаженным лицом, дрожа всем телом, зажимая руками промежность, он сидел на полу, и из его горла, из самой глубины, исторгался стон, становившийся все громче и громче.
— Боже мой, — пробормотал Розенблаум.
Гэвин Дейли направил револьвер на Лукаса:
— Уходим.
Лукас словно прирос к полу.
Старик прошел к двери и, сделав знак сыну, повернулся к старому знакомому:
— Извини, Джулиус. Мне жаль, что это произошло здесь.
Поллок ревел уже во все горло.
Удерживая Розенблаума под дулом револьвера, Гэвин Дейли посмотрел на раненого — белое как простыня, перекошенное болью лицо, выпученные глаза, липкая пленка пота на лбу, дыхание мелкое, учащенное, руки, все в крови, на промежности.
— Удачи тебе, когда захочешь в следующий раз повеселиться. — Антиквар ткнул револьвером в сына, прижимавшего к груди карту и выглядевшего как попавший в круг света кролик. — Пойдешь со мной. — Он отшвырнул револьвер. — С этим покончено. Может быть, для этого отец и послал его мне. Не знаю. Но с этим покончено.
Гэвин Дейли протопал мимо застывшей в ужасе секретарши, вышел из офиса и шагнул к лифту.
— Отец, это же безумие! — воскликнул Лукас, когда кабинка тронулась с места. — Ты совсем спятил?
— Заткнись. С тобой, мальчик, я еще и не начал.
Дейли-младший промолчал. Они спустились, и антиквар вышел на улицу.
Черный лимузин уже стоял напротив входа. Едва увидев клиента, шофер выскочил и открыл заднюю дверцу.
Лукас первым забрался в салон.
— Как ваши дела, сэр? — осведомился шофер, беря у старика палку.
— Ничего особенного.