— Кто? — опешила Галя.
— Заведующая наша, кто ж! — буркнула доярка, швыряя бидон так, что он чуть не лопнул по швам.
— Меня зовут Галей, буду работать вместо Нины, — сказала Галя. — Как вас зовут?
— Ольга. Ну-у! Покрутись у ми-не! — заорала доярка на корову.
«Ну и злющая! — подумала Галя. — Если я опоздаю, она так же будет орать. Назло им не буду опаздывать, буду вставать в два часа».
Галя вошла в пустой коровник, отобрала из корыта подойник, скамейку и консервную банку с вазелином с метками «Нина».
— Покажи мне Нинкиных коров, — попросила она Ольгу.
Та пролезла под жердью в загон, подошла к дородной рыжей красавице, толкнула ее с силой сапогом.
— Ну-у! Вставай! Слива, ну! Не выспалась?
Слива моргнула влажными печальными глазами, зафукала и медленно поднялась. Она махнула хвостом, и Галино лицо оказалось все в мелких навозных брызгах. Она вытерлась и услышала запах керосина. Керосином отдавал вазелин.
— Чё нюхаешь? — насмешливо спросила Ольга. — Солидол это. Хорошо, у трактористов достаем… А ей только дрыхнуть! Только дрыхнуть да к Цугрику бегать! Погибели нету!
Она плюнула и ушла, загремела ведрами. Слышно было, как подходили доярки, сонно здоровались, коротко покрикивали:
— Цитра, подымись!
— Стой, Зорь!
И — «дз-дз-дз!» — первые звонкие и веселые струйки молока о дно подойника.
Галя пристроилась к вымени, сжала коленями подойник, с бьющимся сердцем взялась за соски: «Дз-дз!..» Струйки потекли и прекратились.
Она тянула, выжимала, беспомощно оглядывалась на корову. Слива спокойно стояла, пережевывая жвачку. Соски были пусты.
Галя выпрямилась, передохнула и осторожно огляделась: видят ли ее позор?
Кажется, еще никто не видел. Она снова взялась, тянула, жала — в сосках не было ни капли молока. Галя хлопала по вымени, толкала его, разминала — разбухшее, переполненное, во вздувшихся синих жилах. Она умоляла: «Ну давай же, ну что ты, почему?»
Наконец корове надоело стоять, она шагнула, наступив Гале на ногу. Галя охнула, из опрокинувшегося подойника вылилась рюмка надоенного синего молока.
Сцепив зубы от боли, прихрамывая, Галя погналась за Сливой, путаясь в ведрах, банках и табуретке. Корова дошла до куста и остановилась. Галя поскорее присела, с надеждой потянула соски.
«Кажется, я неправильно дою, я все перезабыла… Бывают коровы трудные, но надо пересилить, вот так, кулаком сверху донизу, чтобы работали все пальцы…»
Отовсюду уже неслось не звонко «дз!», а глухое урчание молока в пене подойника.
Солнце взошло, блеснули остатками позолоты ржавые купола церкви-зернохранилища. Проснувшееся воронье разоралось, разлеталось кругами возле колокольни. А Галя билась со Сливой.