И он вышел широким шагом. Когда карета епископа проезжала главные ворота, послышались щелканье кнутов и крики кучера.
Оставшись одна, ошеломленная Анжелика провела маленьким платочком по лбу. Этот разговор, который она внимательно слушала, озадачил ее. Она говорила себе, что с нее достаточно болтовни о Боге, Соломоне, ереси и магии. Затем упрекнула себя в богохульных мыслях и покаялась. Наконец решила, что мужчины невыносимы со своими спорами, и даже сам Бог должен потерять от этого терпение.
Анжелика не знала, что делать.
Она умирала от желания пойти в то крыло замка, откуда послышался взрыв. Жоффрей выглядел очень взволнованным. Может, кто-то ранен? И все же она не двигалась. Тайна, которой граф окружал свою работу, не раз давала ей понять, что это единственное место, где он не потерпит любопытства несведущих. Объяснения, которые он дал архиепископу, были сделаны весьма неохотно и только из уважения к его сану. Но их оказалось явно недостаточно, чтобы рассеять подозрения прелата.
Анжелика вздрогнула. «Колдовство!» Она окинула взглядом комнату. В такой сказочной обстановке это слово казалось злой шуткой. Но было еще так много всего, чего Анжелика не знала.
«Я пойду туда, — решила она. — Тем хуже, если он рассердится».
Но тут она услышала шаги мужа, и вскоре граф вошел в гостиную. Его руки были в саже. Но он улыбался.
— Слава Богу, ничего серьезного. У Куасси-Ба только несколько царапин, он укрылся под столом, и я даже сначала подумал, что взрывом его выбросило в окно. Но ущерб есть. Мои самые ценные реторты из специального богемского стекла разлетелись вдребезги. Ни одна не уцелела!
По его знаку подошли два лакея с тазиком и золотым кувшином с водой. Граф вымыл руки и щелчком расправил кружева на манжетах.
Анжелика набралась храбрости:
— Жоффрей, так ли уж необходимо посвящать столько времени опасным опытам?
— Золото необходимо, чтобы жить, — сказал граф и обвел жестом великолепный салон, где недавно по его приказу снова позолотили потолки. — Но главное не в этом. Я нахожу в работе удовольствие, которое мне не может дать ничто другое. Это цель моей жизни.
У Анжелики сжалось сердце, как если бы слова графа лишили ее чего-то очень ценного. Но заметив, что муж внимательно смотрит на нее, Анжелика постаралась принять равнодушный вид. Он улыбнулся и повторил:
— Это единственная цель моей жизни, не считая еще одной — завоевать вас, — добавил он и низко поклонился.
— Я не соперница вашим колбам и ретортам, — ответила Анжелика слишком быстро. — Но признаюсь, слова монсеньора обеспокоили меня.