Затем послышался шум выплеснутой воды, и смех резко оборвался. Мужской голос произнес:
— Теперь, когда вы успокоились, я готов вас выслушать.
Так же, как и в тот раз, когда она впервые осмелилась подняться наверх, Анжелика услышала голос Жоффрея де Пейрака. Она потихоньку приблизилась, заглянула в дверную щель, но увидела только спинку кресла, в котором сидел муж, и его руку, лежащую на подлокотнике. А перед ним прямо на плиточном полу на коленях в луже воды стояла очень красивая незнакомка. Ее роскошное черное платье насквозь промокло. Пустое бронзовое ведерко для охлаждения изысканных вин валялось рядом, недвусмысленно указывая, на какие нужды была использована его вода. Длинные черные волосы загадочной женщины прилипли к вискам; она в смятении смотрела на обвисшее кружево своих манжет.
— Так вот… — задохнулась она, — так вот как ты обращаешься со мной?
— Вы сами меня вынудили, красавица моя, — мягко укорял ее Жоффрей снисходительным тоном. — Я не мог позволить вам и дальше унижаться передо мной. Вы бы сами мне этого никогда не простили. Довольно, Карменсита, встаньте. В такую жару ваше платье вскоре высохнет. Присаживайтесь вон в то кресло напротив меня.
Дама с трудом поднялась. Роскошная красота этой статной женщины была достойна полотен Рембрандта и Рубенса.
Ее черные, широко распахнутые глаза смотрели прямо перед собой с выражением немой растерянности.
— Так в чем же дело? — поинтересовался граф, и Анжелика вздрогнула, так как этот голос, отделенный от лица своего незримого хозяина, обладал пленительным очарованием, притягательность которого она уже однажды испытала. — Полноте, Карменсита, больше года прошло, как вы покинули Тулузу и отправились в Париж с супругом, чей высокий пост был залогом вашей блестящей жизни. Вы проявили неблагодарность по отношению к нашему ничтожному провинциальному обществу, ни разу не удостоив нас ни единой вестью о себе. И вдруг внезапно вы обрушиваетесь на дворец Веселой Науки, крича, требуя… Чего именно?
— Любви! — прерывистым и хриплым голосом выпалила женщина. — Я не могу больше жить без тебя. О, прошу, не перебивай меня. Ты ведь не знаешь, какой пыткой был для меня весь этот бесконечный год. Да, я полагала, что Париж утолит мою жажду удовольствий и развлечений. Но даже на самых великолепных праздниках королевского двора я изнывала от тоски. Я вспоминала Тулузу, розовый дворец Веселой Науки. С удивлением я замечала, что всякий раз, когда я говорила о нем, мои глаза сияли, и все смеялись надо мной. У меня были любовники, но их грубость будила во мне отвращение. И тогда я поняла: мне нужен только ты. Ночами я не смыкала глаз, и мое воображение рисовало тебя. Я видела твои глаза, горящие огнем страсти, такой жгучей, что я изнемогала от желания, я вспоминала твои искусные руки…