Архиепископ слушал Анжелику, мрачнея все больше. Те слова, которые она недавно произнесла о цветах, разрастались в его сознании, словно круги на поверхности пруда, превращаясь в теологические умозаключения и выводы. Он был в смятении. Разочарование охватывало его, то и дело сменяясь мыслями о новых проповедях. Он всегда полагал, что чем более женщина красива и соблазнительна, тем более она наивна и легко управляема. Красота не нуждается в хитрости и уловках, чтобы ее приняли, и при умелом руководстве оказывается наиболее безоружной. Он сделал ставку на молодую и очаровательную графиню, чтобы побольше узнать о безумных разгулах во дворце Веселой Науки.
И теперь вынужден признать очевидное: он не смог составить правильного мнения о мадам де Пейрак. То, с каким совершенством она сумела скрыть свои сокровенные мысли и тайны от него, столь опытного в уловках человеческого, а особенно женского сознания пастыря, приводило его в замешательство.
— Да, конечно, — продолжала Анжелика, — благодаря великодушию моего отца я смогла получить достойное образование в монастыре урсулинок в Пуатье. Но вы и вправду верите, монсеньор, что я могу иметь хоть какое-нибудь влияние на человека столь обширных знаний и с таким характером, как у мессира де Пейрака?..
Проницательный прелат остался непреклонен и, улыбнувшись холодной улыбкой, способной обречь на муки даже самых закоренелых грешников, ответил:
— Да, я действительно верю в это. Если появится такая возможность, мадам, объясните графу де Пейраку, что ему недостает осторожности.
* * *
Не раз во время беседы, которая, к счастью, была недолгой, Анжелика бессознательно оборачивалась к двери, понимая, что страстно желает увидеть мужа, увидеть, как он входит с насмешливой улыбкой на губах, блеск которой подобен лезвию шпаги, занесенной в решающем ударе.
Пусть он неосторожен. Но зато он силен и свободен. Когда же он наконец вернется?