За две недели до Рождества начал кружиться снег. Город принарядился к празднику. В церквях поставили рождественский вертеп, где, как положено, младенец Иисус лежал между коровой и ослом, и они согревали его своим дыханием.
По грязным от зимней слякоти улицам с песнопениями тянулись процессии несущих хоругви монахов, принадлежащих к разным орденам.
Августинцы из Отель-Дьё, верные своей рождественской традиции, принялись выпекать оладьи, поливали их лимонным соком, и дети, наполнив ими тазы, продавали их по всему Парижу. Оладьи августинцев было разрешено есть во время поста. Вырученные деньги шли на рождественские подарки неимущим больным.
Как раз в это время жизнь Анжелики неожиданно наполнилась бурными событиями. Затянутая в водоворот ужасного процесса, она едва замечала, что наступили благословенные часы Рождества и первые дни нового года.
Началось все с того, что однажды утром Дегре появился в Тампле, чтобы сообщить сведения о назначении судей, которые ему удалось раздобыть.
— Прежде чем определиться с выбором, каждую кандидатуру пристально рассматривали. Не нужно строить иллюзий: выбирали не тех, кто служит букве закона, а тех, кто лично предан королю. Кроме того, старательно были отведены те судьи, которые хотя и верны монарху, но имеют репутацию людей мужественных и в принципиальных случаях могут не поддаться давлению со стороны короля. Среди них — прежде всего один из самых знаменитых на сегодняшний день адвокатов мэтр Галлеман, положение которого весьма прочно, потому что во времена Фронды он открыто встал на сторону королевской власти, хотя вполне мог угодить за это в тюрьму. Но он из тех людей, которые не боятся никого, и его неожиданные выпады не раз заставляли содрогнуться Дворец правосудия. Я очень надеялся, что его включат в число судей, но, увы, выбраны только те, в ком абсолютно уверены.
— После всего, что я узнала за последнее время, иного не следовало ожидать, — мужественно сказала Анжелика. — Удалось ли вам выяснить имена кого-нибудь из уже назначенных судей?
— Прежде всего канцлер Сегье, он лично будет вести допрос для проформы и для того, чтобы придать процессу побольше огласки.
— Канцлер Сегье! Я даже не смела мечтать об этом!
— Не стоит тешить себя пустыми надеждами, — отвечал адвокат. — Канцлер Сегье расплачивается за свою престижную должность утратой независимости. Я также слышал, будто бы он навещал заключенного и встреча была бурной. Граф отказался приносить присягу на том основании, что специальный суд не правомочен судить члена парламента одной из провинций, и только верховная палата парижского парламента имеет такое право.