Она помогла Франсуазе уложить на диван графа де Лозена, который к этому времени потерял сознание.
— Я схожу за водой на кухню, — сказала вдова Скаррона. — Будьте так любезны, придержите пока повязку на ране… мадам…
По едва уловимой заминке Анжелика поняла, что вдова Скаррон тоже узнала ее. Но это не имело значения. Мадам Скаррон, как и мадам Моренс, относилась к числу тех людей, которые вынуждены скрывать некоторые эпизоды своей жизни. В любом случае, не сегодня завтра Анжелике предстояло встретиться со своими давнишними знакомыми.
В соседней комнате продолжалась ссора четы Монтеспан.
— Как могло случиться, что вы не узнали ее?.. Это же мадам Моренс! Теперь вы деретесь на дуэли из-за шоколадницы?
— Но она обворожительна… и не забывайте, что она слывет одной из самых богатых женщин Парижа. Если это действительно госпожа Моренс, то я ничуть не сожалею о своем поступке.
— Вы мне отвратительны!
— Дорогая, вы хотите получить свое бриллиантовое колье? Да или нет?
«Отлично, — подумала Анжелика, — теперь я понимаю, каким образом мне следует выразить свою признательность этим вельможам. Роскошный подарок, возможно, даже массивный кошель, но все должно быть обставлено с особым тактом и деликатностью».
Пегилен де Лозен приоткрыл глаза. Его блуждающий взгляд остановился на Анжелике.
— Это не сон? — пробормотал раненый. — Неужели это действительно вы, моя милая?
— Да, я, — улыбаясь, ответила молодая женщина.
— Черт меня подери, а я и не надеялся увидеть вас снова, Анжелика! Я часто спрашивал себя, что с вами сталось.
— Может, себя вы и спрашивали, но признайтесь, что узнать даже и не пытались.
— Это правда, дорогая. Я ведь придворный. А придворные сразу становятся страшными трусами, когда речь заходит о персоне, впавшей в немилость.
Пегилен внимательно оглядел платье и драгоценности молодой женщины.
— Кажется, ваши дела выправились, — заметил он.
— Да, в самом деле. Теперь меня зовут госпожа Моренс.
— Клянусь святым Севереном, я много слышал о вас! Вы торгуете шоколадом, не так ли?
— Я развлекаюсь. Кто-то увлекается астрономией или философией, а я — продажей шоколада. А вы, Пегилен? Ваша жизнь по-прежнему усеяна розами? Король все так же расположен к вам?
Лицо Пегилена помрачнело. Казалось, он уже забыл о своем любопытстве.
— Ах, дорогая, мое положение весьма неустойчиво. Представляете, король решил, будто я, как и Вард, замешан в истории с испанским письмом — вам известно о письме, которое подбросили королеве, чтобы предупредить ее об изменах августейшего супруга с Лавальер?.. Я не могу рассеять его подозрения, и Его Величество порой бывает так суров со мной!.. К счастью, Великая Мадемуазель в меня влюблена.