— Черт! — не сдержалась Вейл.
— А ты думала, что Мигель пошутил? Выглядел он искренне охреневшим.
— Нет, я поняла, что он что-то увидел. Я просто надеялась, что это был мешок картошки, а захмелевший работник винокурни принял его за труп.
— С отрезанной грудью?
— Слушай, я оптимистка, понял?
Робби с недоверием покосился на нее.
— Это ты-то оптимистка?
Вейл не могла оторвать взгляд от тела женщины. Она приехала в Напу расслабиться, забыть о работе — и пожалуйста: в каких-то двадцати футах от нее на холодной земле лежало самое что ни на есть внятное напоминание о том, что она хотела забыть.
Тут она мысленно хлестнула себя по щеке. Отпуск ей, видите ли, испортили. Эту женщину лишили жизни!
Вейл набрала полные легкие воздуха.
— У тебя мобильный тут ловит? Надо доложить.
Робби взглянул на экран телефона.
— Ни одной «палки».
— Ни одной палки среди виноградников и бочек? В других обстоятельствах это прозвучало бы смешно. — Она покачала головой. — Поверить не могу, что у меня еще есть силы для шуток.
— Юмор — лучший защитный механизм. Хреново вышло, Карен. Тебе надо было отдохнуть. Это я тебя сюда затащил. Прости.
— Как любит повторять наша коллега Мандиза Манетт, порою жизнь сосет с проглотом.
Мысли Вейл тут же переключилась на Манетт, которая сейчас лежала в больнице. Впрочем, долго раздумывать времени не было: щелчок захлопнувшегося телефона Робби вернул ее к реальности.
— Давай так, — сказала Вейл. — Кто-то из нас пойдет проверить, жива ли она. Нельзя же нам обоим топтаться по месту преступления.
— Может, ты подойдешь? — предложил Роб. — Присмотрись, вдруг заметишь что-то важное.
Вейл не сдвинулась с места.
— Я уже заметила что-то важное. — Устало вздохнув, она сделала шаг вперед. — Как ты сам сегодня сказал, теперь будем думать только о хорошем.
Вейл присела на корточки возле трупа, стараясь не наступить на темное пятно крови, и провела лучом фонарика сначала по лицу женщины, затем ниже, вдоль груди и до самых кожаных туфель.
Робби стоял в двадцати футах от нее, где Вейл уже не могла его разглядеть.
— Пощупай пульс.
— Да незачем. Ей конец. Слишком много крови потеряла. Лицо совсем белое.
— Нет, проверь… На всякий случай.
Вейл, нахмурившись, переступила с ноги на ногу.
— Робби, я могу понять, когда вижу мертвого человека. Тут не может быть никаких «всяких случаев». Она мертва, как дубовая древесина вон тех бочек.
Она продолжала водить лучом фонарика по трупу. Мигель был прав: грудь жертве таки отрезали. Впрочем, Вейл и не думала, что Мигель ошибся. В таком вопросе ошибиться трудно, даже если от страха ног под собой не чувствуешь.